– Мятежники, ведущие борьбу с нами, ничего общего не имеют с народом Ливии. Это переодетые в ливийское платье грязные наёмники без родины и национальной принадлежности. А ещё – бойцы спецназа западного альянса, которым приказано побольше кричать: «Аллах акбар», чтобы вводить всех в заблуждение относительно себя. Ведь больше по-арабски они ни слова не знают! Западная пропаганда и продажные мировые СМИ делают всё, чтобы представить дело так, будто бы в Ливии разгорелась народная революция. А я стремлюсь потопить её в крови! На это брошены лучшие силы агентов спецслужб и выделены громадные суммы денег.

– Отец, но ведь все знают, что это не так? В разных городах страны проходят стихийные народные митинги в твою поддержку!..

– Моя любимая дочь, ты вряд ли представляешь себе в полной мере, насколько сильна в этом мире ложь, при помощи которой творится любое беззаконие. Ведь она – козни шайтана! Пообещай мне, что не ослушаешься, если я вторично попрошу тебя уехать. Нужно спасти хотя бы самых маленьких. Моих любимых внуков. Мою надежду!.. Ты была ещё совсем ребёнком, когда главные убийцы детей, Рейган и Тэтчер, искали способ убить меня, а убили твою сестру Ханну, младенца, которой едва исполнилось тогда пятнадцать месяцев! Ты тогда уцелела чудом! Ведь ты спала рядом с нею. Были ранены и твои братья… Я больше не хочу пережить такое![33]

– Папа, прошу тебя, не нужно говорить об этом! Это слишком тяжёлое воспоминание. Я и сейчас ещё помню, как кричала наша бедная Ханна. На мне была её кровь!..

– Тебе просто необходимо сейчас уехать, хотя бы на время, ведь ты – беременна. В тебе теплится новая жизнь, подаренная Аллахом. И рисковать ею ты не имеешь права!

– Обещаю, отец! Но куда я должна буду уехать – в Алжир, Марокко?…

– Я не могу сейчас открыться тебе. Лишь накануне твоего отъезда. Считай, что это – государственная тайна!..

Франция, Париж,

март 2011 года

– Патрон, некоторое время назад из ливийского Бенгази привезли каких-то типов и провели прямо к мсье президенту, – доложил секретарь министра иностранных дел Франции вошедшему в приёмную боссу, выныривая навстречу из-за стола. – Ни их имена, ни цели визита мне неизвестны.

– Где же они сейчас? – поинтересовался Жюппе, невольно притормаживая в шаге от своего кабинета.

– В Елисейском дворце, конечно.

– Вызовите мою машину! – распорядился шеф иностранного ведомства, после недолгого раздумья. Открыть двери своего «форин-офиса» в то утро ему было не суждено.

* * *

«Он что, совсем спятил?!» – от возмущения кровь бросилась в лицо министру иностранных дел Франции, когда он въехал во двор Елисейского дворца. Из окна своего «ситроена» Жюппе увидел стоящего на крыльце Саркози в сопровождении двух каких-то плохо одетых и «непромытых», угрюмого вида незнакомцев, которые, будто зверьки, затравленно озирались по сторонам.

Николя как обычно махал кому-то невидимому рукой, гримасничая и позируя. Вокруг них собралась толпа зевак и журналистов, обозначавших обычный в таких случаях профессиональный ажиотаж. Вспышки фотокамер и блики от линз отражались в окнах дворца.

– Остановите машину, Жак, – распорядился дипломат, опуская стекло на дверце пассажирского сиденья.

В этот момент он услыхал слова патрона, указывавшего рукой на аборигенов:

– Эти люди – единственное законное правительство Ливии!..

«Чёрт, чёрт!» – мысленно взорвался министр и повернул к изумлённому водителю пунцовое от негодования лицо:

– Разворачивайте, возвращаемся в министерство! И, прошу вас, поскорее!..

* * *

Вечером состоялась встреча президента Франции и шефа иностранного ведомства тет-а-тет.

– Николя, – сказал Жюппе, и в его голосе послышалась решимость, – это был первый и последний раз. Ещё одна такая выходка – и я ухожу.

Целую неделю после произошедшего во дворце французы на улицах Парижа крутили пальцем у виска, поминая президента: «Иль э фу!»[34]

* * *

Первый залп поднял фонтаны морской воды позади амфибий.

«Перелёт!» – констатировал Дорошин.

– Скорректировать прицел! – скомандовал он по рации.

Через несколько секунд экипажи доложили о готовности произвести следующий залп.

– Огонь! – прокричал подполковник.

В этот раз снаряды легли прямо перед рассыпавшимися амфибиями, накрыв их водой и полностью расстроив походное построение. Но прямого попадания всё-таки не было.

В воздухе, будто стрекозы мотая крыльями, появились вертолёты огневой поддержки. Они приближались, но были ещё далеко, и Дорошин мысленно торопил экипажи танков, которые, как ему казалось, «ковырялись» целую вечность: «Скорее, скорее, ребята!..»

И вот наконец доклад о готовности.

– Огонь!..

В том месте, где только что находились амфибии с десантом, поднялись мощные столбы воды и… дыма!

«Попали, попали, мать вашу! – ликовал Дорошин. – Эх, успеть бы дать ещё пару залпов!..»

Но вертолёты неумолимо приближались.

– Кто готов – стрелять без команды! – выкрикнул по рации подполковник.

Раздались три нестройных выстрела. Потом ещё три. Сколько амфибий удалось повредить, разглядеть не получилось – прилетели первые выпущенные с вертолётов ракеты. От множественных разрывов содрогнулась земля, и всех находившихся в окопе накрыло песком. Защёлкала, точно пули, поднятая взрывной волной прибрежная галька.

Несколько выпущенных со всех сторон «стрел» полетело навстречу вертолётам. Заработали зенитные установки батальона. Через мгновение раздался оглушительный взрыв, и одна винтокрылая «муха» разлетелась на части. Её догорающий винт медленно, как в немом кино, падал в море, кренясь на бок и продолжая вертеться.

«Есть, есть!..» – продирал слезящиеся глаза, полные песка, возбуждённый от боевого успеха Павел.

В этот момент раздались новые взрывы, земля вздрогнула, вновь сыпанув песком и заставляя всех броситься на дно окопа. Когда всё улеглось, подполковник выглянул наружу. Один танк был подбит и из него валил густой чёрный дым, чадя и отравляя воздух. Дорошин поочерёдно кратко взглянул на небо и море, прежде чем броситься к горящей машине.