Конечно, таскать с собой планшет суперкарго не очень удобно: все-таки еще лишних килограмма три в довесок к палке-ковырялке, но роскошь делать пометки на ходу искупает неудобство. Правда, исчирканными пленками завешена уже половина стен на мостике, и когда они закончатся… Стены, имею в виду.

Ой, что-то я отвлекся на лирику. Нехорошо. Нужно срочно возвращаться в рабочее русло.

Дорогой дневник!..

88 часов 25 минут от перезагрузки системы

— Нашальник! Нашальник! Вставать надо, однако!

Когда над тобой кто-то нависает, это по меньшей мере неприятно. Когда подобное упражнение проделывает Лёлик, это еще и опасно, потому что не знаешь, какая гадость прольется или просыплется на тебя из карманов, отродясь не застегивающихся даже на пуговицу.

— Мы не взяли бы на себя дерзость нарушать уединение маэстро, если бы не чрезвычайные обстоятельства, настоятельно требующие вашего личного участия в…

Впрочем, неизвестно, кто из них хуже: замусоленный слесарь или кочегар с его многословными конструкциями. Подозреваю, что на самом деле Болек изъясняется еще более витиевато, и медузы передают его речь лишь в первом приближении.

Придется справиться о происходящем у того, кто хотя бы всегда отвечает по существу.

— Адъютант…

— Идти надо.

— Куда? Зачем?

Она не имеет привычки снисходить до объяснений и просто поднимает меня на ноги. За шиворот. Демонстрируя физическую силу, явно чрезмерную для женщины ее роста и комплекции. И в каком-то смысле это тоже опыт. Обидный, но полезный. Если уж она таскает меня, как котенка, страшно подумать, на что способен кто-нибудь более внушительных габаритов.

— Марш!

Первый километр уходит у меня на то, чтобы проснуться, и этому в значительной мере помогает эхо шагов, мечущееся по коридору. Моих, блондинки, Лёлика, Болека и тучи половинчиков, топающих вслед за нами.

— А можно все-таки узнать, куда мы всем составом направляемся?

— Причал.

Это не близко. Еще километр зигзагов как минимум.

— И что мы забыли на причале?

— Эффективное управление.

Брр. Камень в мой огород, это единственное, что можно понять по тону адъютанта.

— А не могли бы вы несколько расширить и углубить…

— Ворота открыть надо, однако!

В качестве источника полезной информации слесарь в моем личном рейтинге не котируется, но на безрыбье…

— Какие еще ворота?

— Войти надо, однако. Ворота закрыты — никак нельзя.

Странно. Когда меня сюда привезли, вроде ничего открывать не требовалось.

— Рестарт системы.

Спасибо за подсказку! Правда, знание причины и борьба с последствиями — две большие разницы.

Значит, причальные шлюзы автоматически закрылись после перезагрузки? А как тогда блондин улизнул? Хотя… Этот может. И явно намного больше, чем я способен вообразить.

— Так что именно от меня требуется?

— Разрешение. Приказ.

— Пожалуйста, определитесь, адъютант, первое или второе. Потому что значения этих слов…

— Кораблю — разрешение. Системе — приказ.

— Э…

Можно подумать, если шлюз останется закрытым, выданное разрешение что-то изменит. Как все запутано, мать их!

— Две стороны.

Надеюсь, одной монеты?

— Две пары. Командир — подчиненный. Командир — полномочия.

Опять придется рисовать схемы. Правда, все, что у меня есть на текущий момент — странная развилка.

— То есть я должен разрешить и решить? А если разрешу, но решу не решать?

— Открывать, открывать, открывать!

А вот дергаться так, приплясывая, не надо. Халат у Лёлика, конечно, просторный, но когда норовит распахнуться…

— Товарищ Лол-Йек, успокойтесь уже! Что вы так нервничаете?

— Лоли нервничать? Нет-нет-нет. Джори нервничать. Ой-ой-ой, как нервничать!

Ему-то откуда известно? Или же…

— У вас есть связь с кораблем?

Глаза, глядящие на меня, растерянно округляются. Все, считая те, что у половинчиков. Ничего не могу сказать только про взгляд блондинки, стоящей ко мне вполоборота. Хотя она вряд ли удивлена. Если вообще умеет удивляться.

— Нашальник не слышать, однако?

— Адъютант, вы можете включить общую трансляцию?

Пожатие плеч.

— Так включите!

Нет, маловато для достижения результата: на просьбы мы не реагируем изначально.

— Это приказ.

На сей раз она обходится без рук. В смысле, без жестов. И по витой раковине причального дока летит раздраженное:

— Эй, там, на «Азохенвее»! Долго мне еще порог обивать?

Простите, что?

— Он так назвал… базу? То есть база именно так называется?

— Позывной по регистру — «Шалтай-Болтай».

Час от часу не легче!

— Нет, серьезно?

— Открывать, открывать! — тянет меня за рукав Лёлик.

— Вы там что, упились и заснули? А какого лешего заперлись? — надрываются динамики или какая-то другая неведомая мне конструкция, выполняющая их функцию.

— Если мне будет дозволено предъявить личное мнение… — начинает закручивать руладу Болек.

Твинчи водят вокруг хороводы. В трех измерениях. И только блондинка меланхолично смотрит вдаль, скрестив на груди руки.

— Открывать, открывать!

— Вот я сейчас выгружусь, вы у меня таких люлей…

— Выражения в неофициальной тональности, как правило, свидетельствуют о крайнем…

Я сейчас сойду с ума. И наверное, это будет наилучшим выходом. Сразу и совсем.

— Молчать! Стоять смирно! Слушать сюда!

Все звуки оборвались. На взлете.

Панель управления шлюзом проста до неприличия: сведена к двум положениям одного-единственного переключателя, поддающегося пальцам с первого же касания.

— Вы, там, на рейде! Хватит портить воздух! Семнадцатый док, время пошло!

Когда я истерю, это страшно. Мне самому — больше всех. И хорошо, что никто не порывается двинуться с места или заговорить, пока на стапелях не повисает уродливая громадина, ведомая, судя по всему, очень рассерженным мужчиной.

Хотя, спрыгивая на пол, он прежде всего внимательно оглядывает встречающую делегацию. И только потом, видимо не обнаружив прямой угрозы, хмуро спрашивает: