Лично я до попадания в прошлое имела ровно нулевой опыт в военных делах. Умение стрелять тут, наверное, можно не учитывать. И у всей моей родни, включая прадеда, опыт ведения боевых действий был примерно таким же. Да, вся моя родня по мужской линии либо служила в армии, либо изучала военное дело во время учебы в институте. Но даже прадед, провоевавший с 1941 по 1943 год, за все время нахождения в действующей армии по немцам ни разу не выстрелил. Как-то не попадались немцы специалисту по ремонту танковых радиостанций. Так что военных знаний, казалось бы, у меня никаких нет. НО! Я просмотрела кучу фильмов про войну. Прочитала множество книг про войну. Насмотрелась передач про войну. Причем не только про ВОВ, но и про Афган, и про Чечню. Кое-что находила в Интернете. А также чуть ли не напрямую сталкивалась с терактами, причем СМИ так расписывали эти теракты, словно старались, чтобы все население страны получило «бесценный опыт» организации подобных ужасов. Откуда у меня идея с чучелами? И почему я привязала гранату на высоте человеческого роста, а не замаскировала на земле, хотя так было проще? Как молодому лейтенанту ГБ приходят в голову эти, строго говоря, простые идеи, про которые не знают опытные кадровые военные? А старший майор Судоплатов, да и его помощница Зоя Рыбкина – это не те люди, которым можно повесить лапшу на уши. Они эту лапшу немедленно сбросят. Остается только один выход: обратиться за помощью к товарищу Берии. Только он сможет либо что-то присоветовать, либо ограничить Судоплатова в его любопытстве. Значит, надо проситься на прием к наркому.

Около сержанта стоял телефон, по которому я смогла позвонить Трофимову:

– Товарищ майор, Северова беспокоит.

– Слушаю вас, товарищ Северова.

– Мне тут товарищ старший майор Судоплатов задание дал.

– Я в курсе. С наркомом это согласовано.

– Но у меня возникли некоторые вопросы, которые нужно обсудить с наркомом. Как бы мне поговорить с товарищем Берией?

– Так, подождите минуту.

Видно было, что майор озадачен. Через некоторое время он продолжил разговор:

– Слушайте, товарищ Северова. Сейчас наркома на месте нет. Поэтому пока работайте, а в 20:00 подойдите к дежурному и скажите, чтобы он пустил вас в комнату с правительственным телефоном. Туда вам позвонит товарищ Берия.

– Поняла, спасибо, товарищ майор.

Так, будет не встреча, а разговор по телефону. Ох, не люблю я телефонные обсуждения секретных вопросов. Значит, придется говорить так, чтобы никто посторонний не понял, о чем идет речь. Попробую, а если увижу, что не получается, то настою на личной встрече.

– Товарищ сержант, – обратилась я к дежурному, – где тут помещение с правительственным телефоном? Мне в 20:00 нужно будет поговорить по нему.

– А вы, товарищ лейтенант, есть в списке лиц, имеющих право доступа к этому телефону? – вопросом на вопрос ответил сержант.

А я почем знаю? Тем временем он отпер в столе верхний ящик и вытащил оттуда коленкоровую тетрадь, прошитую, между прочим. Открыл и поднял взгляд на меня.

– Ваша фамилия, товарищ лейтенант?

– Северова.

Сержант быстро перевернул несколько листиков и сказал:

– В списке вас нет. Поэтому в доступе в комнату спецсвязи вам отказано.

Вот тебе и раз! А как же мне говорить с товарищем Берией? Тут я сообразила:

– Товарищ сержант. Так это не я буду звонить, а мне позвонят по этому телефону.

– Тогда вас позовут.

– А можно я без трех минут восемь подойду к этой комнате и там подожду?

– Нет, нельзя.

Но, видя мой растерянный вид, сержант несколько смягчился:

– Вы можете подойти сюда и ждать тут.

– Большое спасибо, товарищ сержант.

Со спокойной душой я пошла к себе в палату, все время обдумывая, что и как буду говорить наркому и что он может мне ответить. Потом плюнула на это, сообразив, что проблемы надо решать по мере их возникновения. А пока можно и погулять.

Но после ужина меня как шилом стало покалывать. В результате уже полвосьмого вечера я стояла около дежурного. Потом не удержалась и села неподалеку, чтобы все время его видеть. Наконец ровно в 20:00 около него зазвонил телефон. Он поднял трубку, что-то выслушал, после чего, обращаясь ко мне, сказал:

– Товарищ лейтенант, идите по коридору до комнаты номер три. Там вас ждут.

Я помчалась бы вприпрыжку, да только ребро не позволило. Поэтому пришлось потихоньку топать до комнаты с нужным номером. Найти ее оказалось очень просто: дверь была открыта, и около двери стоял еще один дежурный.

– Вам сюда, товарищ Северова.

Я зашла и взяла трубку:

– Северова у телефона.

– Товарищ Северова, это Трофимов. Сейчас с вами будет говорить товарищ Берия.

Что-то щелкнуло, и я услышала усталый голос наркома:

– Что у вас там случилось, товарищ Северова?

– Здравия желаю, товарищ народный комиссар. Я тут работаю по заданию товарища Судоплатова.

– Я полностью в курсе.

– Но на некоторые вопросы о том, что и как сообразила, я не могу дать правдивый ответ. А если совру, то товарищ старший майор это наверняка почувствует. Как мне быть?

Товарищ Берия задумался. Потом заговорил:

– Этот момент я упустил из виду. Давайте сделаем вот как. Вы все напишите, а если у товарища Судоплатова возникнут вопросы, на которые вы совсем не сможете ответить, то честно скажите, что точный ответ дать не можете, и адресуйте его ко мне. Понятно?

– Так точно, товарищ народный комиссар.

– А теперь у меня к вам встречный вопрос. Как вы себя чувствуете? Помогает вам ваше мумие?

– Чувствую себя лучше. А вот действие ли это мумие, или просто выздоравливаю, завтра спрошу у лечащего врача. Он лучше знает продолжительность лечения таких травм.

– Хорошо. Тогда спросите у врача, можно ли вам жить дома, долечиваясь в ведомственной поликлинике?

Предвосхищая мои вопросы, товарищ Берия добавил:

– Все подробности у Трофимова. Желаю скорейшего выздоровления. До свидания.

Товарищ Берия повесил трубку, а я осталась стоять у телефона с открытым ртом. С поликлиникой-то вопрос понятен, но где дома? В теперешней Москве у меня ни дома, ни квартиры нет. И почему вдруг я понадобилась не в госпитале, а на работе? А, ладно. Сейчас спать, а завтра после разговора с врачом, если понадобится, буду говорить с Трофимовым.

Утром прием мумие, процедуры, назначенные врачом, и медосмотр. Врач тщательно меня выслушивает, очень осторожно простукивает, предлагает глубже вздохнуть, чуть покашлять. Все это я проделываю, но при покашливании попискиваю – все-таки больно, хотя и терпимо.