Я сидел и раздумывал о том, стоит ли делиться с коллегами этими соображениями, как вдруг от этих мыслей меня отвлек скрип дверной петли. Надо было немедленно предупредить Шерлока Холмса, что кто-то входит в комнату. Однако, протянув руку, я обнаружил, что друга моего рядом нет.

На протяжении нескольких секунд стояла полная тишина. А потом луч света, падающий из окна, пересекла сутулая фигура, чьи шаги заглушал ковер, и скрылась в тени прямо передо мной. На секунду мне показалось, что я видел накидку с высоким воротником и капюшоном, а также длинный и тускло поблескивающий предмет, зажатый в приподнятой руке незнакомца. А еще через секунду луч фонарика осветил камин, затем погас, и раздалось какое-то постукивание и тихое позвякивание стекла.

Я уже было приподнялся с дивана, как вдруг тишину прорезал приглушенный крик, а затем послышались звуки отчаянной борьбы.

— Уотсон! Уотсон!

С ужасом узнав в этом сдавленном крике голос Холмса, я слепо бросился вперед во тьме и тотчас наткнулся на клубок тел.

Стальные пальцы ухватили меня за горло, я вскинул руку, пытаясь оттолкнуть напавшего на меня человека, и в тот же миг он впился зубами мне в предплечье, как разъяренная гончая. Человек этот обладал недюжинной силой, но тут, слава Богу, из тьмы материализовался Макдональд. Он зажег газовую лампу и бросился нам на помощь. Холмс с побелевшим от напряжения лицом сидел, привалившись к стене, и одной рукой держался за плечо, по которому нанесли удар тяжелой медной кочергой. Теперь она валялась в камине, среди осколков оконного стекла, которые Холмс сложил сюда во время вчерашнего нашего визита.

— Вот ваш человек, Макдональд! — пробормотал Холмс. — Арестуйте его за убийство полковника Уорбертона и за покушение на убийство его супруги.

Макдональд сорвал с нападавшего плащ. Я так остолбенел от изумления, что поначалу не мог издать ни звука. Я просто глазам своим не верил и не сразу узнал в человеке с перекошенным от ярости лицом и злобно косящими глазами красивого и загорелого капитана Джека Лейшера.

На улице уже начало светать, когда мы с моим другом снова сидели в кабинете на Бейкер-стрит.

Я разлил по стаканам бренди с содовой и протянул один из них Холмсу. Он откинулся на спинку кресла, и в свете газовой лампы его заостренные орлиные черты казались высеченными, словно на барельефе. Я с радостью отметил, что прежде бескровное лицо Холмса немного порозовело.

— Должен извиниться перед вами, Уотсон, — сказал он. — Капитан Джек — человек крайне опасный. Как ваша рука?

— Чуточку побаливает. Но ничего, немного йода, повязка, и скоро заживет. Меня гораздо больше беспокоит ваше плечо, дорогой друг, ведь он нанес вам страшный удар этой кочергой. Позвольте мне взглянуть.

— Позже, Уотсон, позже. Уверяю вас, ничего страшного, обычный синяк, и все. — В голосе его звучало нетерпение. — Признаюсь, сегодня ночью были моменты, когда я уже начинал сомневаться, что этот тип попадется в расставленную ловушку.

— Ловушку?

— Да еще с приманкой, Уотсон. И если б он не заглотнул этот крючок, нам стоило бы немалых трудов припереть капитана Лейшера к стенке. Расчет был на одно: что страх быть обвиненным в убийстве пересилит голос разума. Так оно и случилось.

— Честно сказать, я не понимаю, как вам удалось раскрыть это дело.

Холмс снова откинулся на спинку кресла и сложил пальцы домиком.

— Оно не представляло особой сложности, друг мой. Факты были вполне очевидны, но деликатность этого дела требовала, чтобы убийца раскрылся сам. Косвенные улики — сущее проклятие для человека, мыслящего логически.

— И все равно не понимаю. Я ничего не заметил.

— Все вы заметили, друг мой, просто не связали воедино. Помните, мисс Мюррей во время нашего разговора упомянула, что двери антикварной комнаты были заперты изнутри, а вот шторы на окнах не были опущены. Обратите внимание, шторы не были опущены, Уотсон, и это в доме, где окна первого этажа выходят на улицу! Странно, не правда ли? Помните, я тогда даже перебил мисс Мюррей, стал расспрашивать, были ли у полковника Уорбертона какие-либо необычные привычки. Этот факт мог свидетельствовать о том, что, возможно, полковник в тот вечер ожидал визитера. И что сама природа этого визита была такова, что хозяин или гость предпочли бы воспользоваться не входной дверью, а окном. Старый солдат относительно недавно женился на молодой и красивой женщине, а потому я сразу отмел версию о простом, вульгарном убийстве. И начал выстраивать другую, где визитер мог быть мужчиной, чей конфиденциальный разговор с полковником не понравился бы кому-то из обитателей дома. А потому визитер предпочел войти к полковнику через окно.

— Но ведь и окна тоже были заперты, — заметил я.

— Естественно. Мисс Мюррей утверждала, что миссис Уорбертон зашла к мужу в антикварную комнату сразу после обеда и там между ними произошла ссора. И тут я подумал, что, если полковник действительно ожидал гостя, тогда шторы на окнах он специально не опустил, чтобы тот с улицы видел, что полковник в комнате не один. Сначала, разумеется, то были просто предположения, соответствующие ряду фактов.

— Ну а личность загадочного гостя?

— Поначалу тоже предположения, Уотсон. Мы знали, что миссис Уорбертон не одобряла поведения капитана Лейшера, племянника мужа. Я понял это еще в самом начале рассказа мисс Мюррей, но само по себе это еще ни о чем не говорило. И я нисколько не продвинулся бы в рассуждениях, если бы не последняя часть повествования Коры Мюррей. Один упомянутый ею факт превратил подозрение в уверенность, и я сразу понял, что мы имеем дело с хладнокровным и тщательно спланированным убийством.

— Что-то не припоминаю…

— Да вы же сами отметили этот факт, использовав выражение «невыносимый».

— Господи, Холмс! Ну конечно же! Мисс Мюррей упомянула о запахе сигары полковника…

— Да, и это в комнате, где до этого прозвучали два выстрела! Там должно было вонять порохом. И тогда я понял: никаких выстрелов в антикварной комнате не производилось.

— Но ведь выстрелы эти слышал весь дом.

— Выстрелы, прозвучавшие снаружи, а не внутри дома. Убийца отлично владел огнестрельным оружием, из чего я сделал вывод, что он, очевидно, военный. Вот тут наконец было над чем поразмыслить, и чуть позже я получил очень важную информацию из ваших уст, Уотсон. Сидя здесь, я закурил одну из сигар полковника и, когда услышал, что вы внизу, произвел два выстрела из револьвера того же калибра, что был использован для убийства Уорбертона.

— В любом случае должны были остаться следы ожогов от пороха, — задумчиво пробормотал я.

— Не обязательно. Вообще порох из патрона — вещь загадочная, отсутствие ожогов еще ни о чем не говорит. Запах сигары — вот это куда важнее. Впрочем, признаюсь, несмотря на всю ценность вашего замечания, окончательно прояснил картину лишь визит в дом.

— Помню, как вас поразила внешность этого индуса, слуги, — заметил я, видя, как на губах моего друга заиграла самодовольная усмешка.