Стыд, боль, сердечный трепет, что-то еще, неназываемое и раньше неведомое, – все смешивалось в эти минуты в его душе, и душа была полна жизнью, как никогда прежде.

Сдавать летнюю сессию Георгию не пришлось. Регина выполнила свое обещание, и без зачета по английскому его просто не допустили к экзаменам.

– Не журись, Рыжий, – успокаивал Федька. – Думаешь, ты один такой? Да у тебя, считай, все в ажуре, кроме этого английского поганого! У Лерки с Лоркой, вон, пропусков больше, чем дней в году, и ничего, не плачут.

– Да и я вроде не плачу, – сердито сказал Георгий. – Но и радоваться нечему. Пока только стипендию не дали, а осенью вышибут на хрен. Думаешь, она мне в сентябре зачет поставит?

– Стипендию! – хмыкнул Казенав. – Взрослый мужик, а рассуждаешь как девочка. Что тебе та стипендия? Кошкины слезы. Да на нее хлеба не купишь! А и выгонят – тоже невелика потеря. Я ж тебе говорил, Рыжий… – В последнее время Федька все чаще разговаривал с ним вот так, серьезно глядя в глаза. – Говорил тебе: по-другому надо. Знаешь, за что менеджера ценят? За умение взглянуть на ситуацию новым взглядом.

– Я не менеджер, – пожал плечами Георгий.

– А тебе и не надо, – усмехнулся Казенав. – Что тот менеджер? Шестерка чья-то, больше ничего. Ты сам себе хозяин будешь, вот же в чем кайф! Люди за свободу на баррикадах гибнут, а тебе она сама в руки идет. Знаешь анекдот?

– Ну, какой еще анекдот? – вздохнул Георгий.

– А как мужик пристает ко всем на улице: «Скажите, пожалуйста, как пройти в библиотеку?» Наконец один ему отвечает: «Делом займись, делом!»

– Хорош выбор между делом и библиотекой! – рассердился Георгий. – Сам выбирай, если хочешь.

– А тебя никто и не заставляет выбирать, – спокойно ответил Казенав. – Прикинь: ну, выгонят тебя осенью – и что? А ничего! Пойдешь, побираясь дорогой, или как там у классика написано? А если при своем деле будешь, при нормальных деньгах – да фиг ты им пойдешь, куда не захочешь! Ты эту учебу копейка в копейку оплатишь на коммерческом, и не над зачетом несчастным будешь трястись, а учиться по индивидуальному плану, и тебе же еще спасибо скажут! А хоть и не выгонят… Жорик, пять лет пролетят – не заметишь. Думаешь, сладко после всего этого на малую родину возвращаться?

Федька дернул головой назад. Он сидел на подоконнике, занавески на только что вымытом окне были раздвинуты, и Москва простиралась у него за спиной, насколько хватало взгляда – огромная, живая, сияющая под солнцем, окутанная чистой майской зеленью.

– Н-не сладко… – невольно ответил Георгий, хотя вопрос был, пожалуй, риторическим.

– Вот и я о том же, – кивнул Казенав. – Так что думай, Жорик, думай. Только головой, а не другим местом. Да и чего тут думать, если подумать? – засмеялся он. – Будет дело – скажу, и все дела.

С сессией не повезло, зато, кажется, повезло с летней практикой. Вообще-то и к ней могли не допустить, но помог Валера Речников. Он перехватил Георгия в стеклянном коридоре, ведущем к учебной студии, и, по своему обыкновению без предисловий, спросил:

– На съемки поедешь со мной? Зачтут тебе как практику.

– Конечно! – обрадовался Георгий. – А почему «поедешь»? Ты разве не в павильоне снимаешь?

– Да вообще-то не совсем со мной. – Валерино широкое как лопата лицо осветилось щербатой улыбкой. – И даже совсем не со мной. Я и сам там с боку припека. Но уж больно интересно посмотреть! Я даже диплом пока снимать бросил – подождет меня вечность. Ишь, Гора, у тебя аж нос от любопытства зашевелился! – вдруг засмеялся он.

– Ну и что? – слегка смутился Георгий. – Мне же тоже интересно.

– Правильно, что интересно, – кивнул Валера. – С Джованни Порта поедем, вот с кем! Слышал, надеюсь, про такого?

Еще бы не слышать! Режиссера Джованни Порта называли живым классиком итальянского кино, а некоторые из институтских снобов даже уверяли, что он круче, чем «чересчур раскрученный» Феллини. Насчет чрезмерной раскрученности Феллини Георгий мог бы поспорить, но имя Порта его ошеломило.

– В каком смысле – поедем с Джованни Порта? – проговорил он. – В Италию, что ли?

– А вам, городским, сразу бы за бугор, – поморщился Валера. Он слегка бравировал своим деревенским уральским происхождением и, скорее всего, втайне сравнивал себя с Шукшиным, но эта слабость не была у него настолько сильной, чтобы мешать общению. – В деревню поедем. В обычную русскую деревню. Он «Дом с мезонином» будет снимать – ну, по Чехову твоему.

Георгий уже привык к тому, что многие по простой ассоциации связывают с ним имя таганрогского жителя Чехова – писателя, совсем ему не близкого. Воспоминание об Элизе Карловне на миг кольнуло сердце, но любопытство оказалось сильнее воспоминаний, и он принялся расспрашивать:

– А где снимать будет? А когда? А меня кем возьмет?

– Погоди, Гора, не сыпь все сразу! – Валерин смех казался таким же широким, как его лицо. – Отвечаю по порядку. Натуру он уже выбрал – во Владимирской губернии, неподалеку от города Александрова. Это от Москвы сто километров, но Россия настоящая, не та, что в пределах Садового кольца. Приезжает в июне, так что договаривайся, чтобы сессию перенесли тебе.

– Да мне ее и так уже… перенесли, – пробормотал Георгий. – Ладно, это неважно. А мы-то ему зачем нужны?

– Мы? – хмыкнул Валера. – Эх, Гора, да пока мы с тобой кому-то будем нужны, много воды утечет! А тем более Порте. Просто дешевые мы с тобой, вот и понадобились. Не конкретно мы, а вся страна. Бюджет у него не голливудский, вот он и готов в дикой России снимать, лишь бы копейку сберечь.

– При чем тут копейка? – не согласился Георгий. – Он же из-за натуры, наверное. Что ему, русский дом с мезонином в Италии снимать?

– За деньги тебе в Италии, а хоть, для схожести пейзажа, и в Канаде такой русский мезонин отгрохают, что любо-дорого посмотреть, – усмехнулся Речников. – С теплым сортиром, между прочим, а это для западного человека не последний фактор. Зато тут он половину съемочной группы по дешевке наймет, вот и экономия. Ладно, нам-то польза, – добавил он. – Хоть глянем, какая техника бывает, как профессионалы работают.

«Выходит, и правда, что ни делается, все к лучшему, – подумал Георгий. – Сейчас бы сессию сдавал, еще и не отпустили бы… А так – вольному воля!»

Практичность итальянского режиссера подтвердилась еще до отъезда на натуру. Выяснилось, что студентам, которые будут зачислены в съемочную группу, оплаты не полагается – только питание и зачет летней практики.

– Эх! – вздохнул, узнав об этом, Речников. – Как Ваньки Жуковы какие-нибудь, спасибо, что шпандырем не дерут. Так-то оно, Гора, нищими быть… Что ж, по одежке протягивай ножки. Хочешь работать – национальную гордость свою придется куда подальше засунуть.

Судя по Ваньке Жукову, Валера недавно перечитал Чехова, то есть подготовился к съемкам основательно.