– О да, – буркнул генерал. – Вы знаете, как успокоить старого больного человека. Сейчас меня хватит удар, и вы будете ковыряться в моей ауре до подхода врачей. Как у вас с реанимацией чужой ауры, Вьяса-джи?

Гуру пропустил шпильку мимо ушей.

– Поставьте на паузу, – попросил он.

– Нет проблем. Кто бы поставил на паузу весь этот цирк?

В грозди сфер воцарился покой. Злюка Кешаб грозил ловчему катеру тремя руками из восьми. Лев ревел, бык мычал. Комета, вильнув хвостом, свернула в сторону, подальше от бедлама. Ну да, такой вот специфический покой – другого, судя по лицу генерала, в обозримом будущем не предвиделось.

– А теперь, – гуру сел на пол и скрестил ноги, – когда нам ничего не мешает, я жду объяснений.

Генерал достал платок, вытер пот со лба:

– Каких, Вьяса-джи? Какие тут могут быть объяснения?!

– Самые простые и максимально доступные. Зачем вы попросили меня приехать к вам в центр? Зачем показываете запись инцидента? У меня нет допуска, запись, вне сомнений, секретна, но вы притворяетесь, будто ничего особенного не происходит. Или вы объясняетесь, или я ухожу.

– Кто я? – в ответ просил Бхимасена.

– Вы? Руководитель антического центра на Чайтре.

– Мой чин?

– Генерал.

– Я – пустое место, гуру, – забывшись, а может, осознанно, Бхимасена назвал собеседника гуру, и йогин не стал поправлять. – Моя должность – почётная синекура, не имеющая реального влияния. Считается, что в ведении центра, возглавляемого мной, находятся антисы расы Брамайн. В ведении, ха! Мы регистрируем антисов, храним личные данные, связываемся с ними в обыденном или срочном порядке…

– Сообщаете, что некий корабль в опасности, – добавил Горакша-натх. – Приказываете зачистить ту или иную трассу от флуктуаций.

– Приказываю? Трижды ха! Во-первых, это большей частью делают диспетчеры космопортов, расположенных близко к опасным трассам – или те, кто первым получил информацию о корабле, подвергшемся нападению флуктуаций континуума. А во-вторых, антисам приказывать нельзя. На них можно орать, брызгать слюной, требовать, но ты всегда понимаешь, что только от них зависит: подчиниться или нет. Я был боевым офицером, но перебравшись сюда, стал мальчиком на побегушках, посредником между расой Брамайн и стихийными бедствиями. А вы говорите: приказываете… Ладно, оставим лирику.

Генерал внезапно тоже сел на пол, напротив йогина:

– Вы хотели быть включенным в группу воспитателей нашего беглого выродка? Я имею в виду, после поимки? Хорошо, я гарантирую вам статус воспитателя. Взамен… Как вы думаете, чего я попрошу взамен?

– Обещания являться по первому вашему зову, – спокойно откликнулся гуру. – Начиная с сегодняшнего дня. Выслушивать ваш рассказ о событиях, что бы ни произошло. Высказывать свои некомпетентные соображения. Молчать, когда вы орёте. Говорить, когда вы запрещаете это делать. Не один Кешаб Чайтанья на грани безумия. Вы тоже в кризисе, Рама-джи. Вы нуждаетесь в человеке, в чужом человеке со стороны, заслуживающем доверия и находящемся вне системы – как не вписывается в систему всё происходящее. Вам нужен кто-то, с кем вы можете быть сами собой. Генерал? Руководитель антического центра? Мальчик на побегушках? Нет, просто Рама Бхимасена, крайне озабоченный сложившимся положением вещей.

– Да, гуру, – кивнул генерал. – Вы правы.

– Не зовите меня так, – попросил Горакша-натх. – Между нами нет отношений наставника и последователя. И не будет, если мы верно поняли друг друга.

VI

– Прежде чем ввести вас в курс дела, я должен задать вам ряд вопросов.

– Да-да, конечно. Спрашивайте.

Кабинет Гюнтеру нравился: стильный минимализм, ничего лишнего. И кресло удобное. Кабинет нравился, а Тиран – нет. Почему, удивился Гюнтер. Почему?! И сам себе объяснил: потому что я помню его другим. Бреслау пятнадцатилетней давности – зонт, дождь, просьба расти быстрее, обещание подождать – да, тот Тиран нравился маленькому Гюнтеру куда больше. Эмпат, Гюнтер многое строил на базе эмоций. Увы, отметил он. Синдром обманутых ожиданий. Дело не в Тиране, дело во мне.

– Ваша первая вахта на Шадруване. Помните?

– Разумеется.

Сказать по чести, Гюнтер не ожидал такого поворота разговора.

– Следующий мой вопрос вам наверняка не понравится. Но поверьте: это важно. Очень важно. Во время первой вахты у вас был сексуальный контакт с Миррой Джутхани? Если вы не знаете, как её зовут, уточняю: с молодой брамайни?

Лицо Гюнтера налилось багрянцем. Стало жарко, несмотря на кондиционированную атмосферу кабинета – прохладную во всех отношениях. Кресло сделалось жёстким, превратилось в пыточное.

– Мирра? – свой голос он слышал как со стороны. – Она не назвала свою фамилию. Только имя. Да, мы с ней… Ну, вы поняли. Короче, да.

Язык не отвалился. Пол не разверзся. Почему Тиран интересуется? Какое дело научной разведке до личной жизни кавалера Сандерсона?! Здесь не полиция нравов! Или… Гюнтер похолодел. Неужели Мирра была шпионкой?! Что я ей выболтал? О чём мы беседовали в постели?! Мысли путались, пульс острым клювом долбил виски. Успокойся. Успокойся, балбес! Может, всё не так плохо…

– Я в вас не ошибся, – кивнул Тиран. – Благодарю, вы честный человек. Увы, мне придётся уточнить подробности. Она предохранялась?

– Зачем?!

– Чтобы не забеременеть.

– Зачем вы меня об этом спрашиваете?!

Тиран сцепил руки, хрустнул пальцами.

– В шпионском фильме вам бы напомнили, что вопросы здесь задаю я. Но мы не в фильме. Я не хочу, чтобы между нами остались недоговорённости. Всё это может иметь прямое отношение к проекту «Кольцо». Вам придётся пережить ещё несколько неприятных минут. Ответить на ряд интимных вопросов. Эти ответы очень важны для нашего общего дела. Понимаете, Гюнтер?

– Д-да, понимаю.

Ничего он не понимал. При чём тут его мимолётная связь с ветреной брамайни? Больше семи лет прошло… Если Мирра не шпионка, то кто она? Угроза разглашения государственной тайны отодвинулась, но всё ещё висела над головой.

– Повторяю вопрос: она предохранялась?

– И я повторяю: зачем?

Гюнтер нашёл в себе силы кисло улыбнуться. Уши его пылали. Губы дрожали, но он говорил дальше, не останавливаясь:

– Вы лучше меня знаете: женщинам… в смысле, девочкам в детстве делают коррекцию. Им больше не нужно предохраняться. Наоборот, таблетку следует принять, чтобы зачать ребёнка.

– Н-да… – Тиран барабанил пальцами по столу. – Гюнтер Сандерсон, наивное дитя цивилизации. Это у нас, на Ларгитасе, коррекцию делают всем девочкам без исключения. Разве что родители будут против по религиозным соображениям, но такое случается редко. А на других планетах, которые победнее… На Чайтре, где родилась Мирра Джутхани, коррекцию делают только тем, чьи родители способны заплатить за процедуру. По брамайнским меркам это богачи. Мирра родилась в бедной семье, так что о коррекции мы можем забыть. В третий раз повторяю вопрос: она предохранялась?