Синхрон Седрику дался без труда. Всех дел: извлечь из памяти энграмму настройки, воспроизвести эмо-посыл в четверть мощности, влить его в ментальное поле – и влиться самому. Главное, вовремя корректировать непроизвольные искажения, чтобы оставаться с командой на общей кси-волне. Генерируя импульс энграммы и прогоняя через мозг комплекс чувств, уже ставших привычными – вначале, кстати, они чертовски раздражали! – Седрик активировал голосферы сервисных систем. Этого делать не рекомендовалось, дабы не отвлекать менталов от основной задачи, но рекомендация – не приказ. Седрик с детства привык делать пять-шесть дел сразу, и сегодня явно не тот случай, когда требуется предельная концентрация на задаче.

Ну, красный код. Что с того?

С синхронизацией он справлялся играючи.

В ближней сфере возникло схематичное изображение «Ловчего» – после модификации рейдеру оставили прежнее имя. Корабль было не узнать: связка гигантских сигар больше смахивала на тележную ось с насаженным на неё огромным колесом-бубликом о шести спицах. Посередине оси нарастили сферическое вздутие – Ядро – к которому и сходились спицы. На схеме они казались хрупкими и ненадёжными, но в реальности каждая спица имела добрых шесть метров в толщину. Четыре слоя герметичной обшивки, рёбра внутреннего каркаса, термосиловая броня, коммуникации жизнеобеспечения, шлюзовая система – и внутренние проходы двухметрового диаметра, соединявшие Ядро с шестью постами в бублике.

Рабочие места спецкоманды: одно из них сейчас занимал Седрик Норландер.

Волна синхрона накрыла Седрика. Растворила в себе, как сахар в кипятке, соединила с остальными менталами. Границы «я» поплыли, сделались зыбкими. Впрочем, кси-волна несла единственную эмоцию-доминанту, что позволяло сохранять контроль. За пределами волны каждый оставался прежней уникальной личностью.

– Есть синхрон.

– Запускайте резонанс.

– Есть запустить резонанс.

Пульс зачастил. Шестёрка менталов превратилась в сердце рейдера, и сердце это билось всё мощнее, гоня по кругу набирающий силу эмо-поток, готовясь по команде извергнуть его в окружающее пространство. Связь разносила деловитые команды и подтверждения, все секции «Ловчего» на объёмной схеме светились зелёным. В соседней сфере бежали строки технической информации.

– Нас атакуют! Красный код!

Корабль содрогнулся. Ленты безопасности прижали Седрика к креслу.

– Волновой удар!

– Сбой в реакторе!

– Спецкоманда – импульс! Полная мощность!

Нет, они не подвели. Эмо-импульс колоссальной силы ушёл в космос. Седрику представилось, как от камня, брошенного в воду, разбегаются круги, превращаясь в сокрушительный кошмар цунами.

– Импульс! Ещё!

Шестикамерное сердце толчками выбрасывало из корабля волну за волной, но запасы «ментальной крови» имели предел. Ослабел пульс, истончилась связь. Кси-волна задрожала перетянутой струной, в неё влились паразитные гармоники…

– Импульс!

«Ловчего» снова тряхнуло. Два отсека на схеме загорелись красным.

– Волновые деструкторы – огонь на поражение!

– Плазматоры – огонь!

– Межфазники к бою!

– Повреждение обшивки! Разгерметизация в отсеках два, три и пять!

– Задраить межсекторные переборки!

– Всем надеть скафандры! Повторяю: всем надеть скафандры!

Теперь «Ловчего» трясло непрерывно. Разъярённый исполин ухватил корабль могучими ручищами и в раздражении пытался вытряхнуть из жестянки её жалкое содержимое.

– Межфазники – огонь!

– Реактор в критическом режиме!

– Заглушить реактор!

– Есть заглушить реактор!

Единство менталов распалось. Чувство было болезненным – словно теряешь части тела. Несущая кси-волна расплескалась брызгами, в оголённое, лишённое защитных блоков сознание Седрика ворвались паника и боль – свои, чужие, не разобрать…

Он закрылся, возвращая ясность мыслей и чувств. Скафандр! Был приказ надеть скафандры! Непослушными пальцами Седрик отстегнул страховочные ленты – и очередной толчок буквально вышвырнул его из кресла. Упав на колени, Седрик на карачках рванул к скафандру, закреплённому возле аварийного выхода. Три метра, два…

– Повреждение Кольца! Повторяю: повреждение Кольца!

– Всем членам спецкоманды…

Он уже втискивался в скользкое нутро скафандра, чувствуя, как полимер «змеиной кожи» плотно облегает тело, когда что-то оглушительно затрещало. Треск сменился свистом, зловещим и пронзительным, и наступила тишина.

Тишина безвоздушного космического пространства.

«Шлем! – Седрик разевал рот, как рыба, выброшенная на берег. – Надо надеть шлем! Я успею…»

Он не успел.

II

Гюнтер налил себе лимонаду из кувшина, поглядел на просвет. Мутноватая золотистая жидкость искрилась в свете заходящего солнца. В ней кружились тонкие волоконца, утверждая: напиток – натуральней не бывает. Родниковая вода, свежевыжатый лимон, сахар, чуточку соды. Звонкие кубики льда. Гюнтер приложил холодный стакан к пылающему лбу: нет, бесполезно. Осушив стакан в три жадных глотка, он налил ещё. Лоб и виски гадко ныли, словно застуженные на холоде суставы, но принимать болеутоляющее кавалер Сандерсон не желал из странного, плохо объяснимого упрямства – хотя в аптечке имелась дюжина препаратов, один другого эффективнее.

Да что аптечка? Ему выделили не дом – выражаясь фигурально, полную чашу! Два этажа: шесть комнат на первом, четыре – на втором. Это не считая мансарды и подвала, куда он ещё только собирался заглянуть. Широченная, хоть на грузовике катайся, веранда. Два балкона с видами на ухоженный парк и крошечное озеро. Мебель в стиле «эко-модерн» – элегантная, удобная, в кремово-кофейных тонах. Гарнитур не серийный, изготовлен на заказ: от письменного стола и троицы рабочих кресел (кабинет на втором этаже) до грандиозного сексодрома с изменяемой конфигурацией и встроенными антигравами (спальня на первом этаже, со смежной ванной комнатой). Спален в доме имелось три, но в остальные Гюнтер побоялся заглядывать. Час или полтора он угрюмо забавлялся с настройками контроль-системы: менял цвет стен, прозрачность стёкол в окнах, степень сцепления самоочищающегося напольного покрытия, температуру, влажность и освещённость. Перебрал два десятка фоновых ароматов, в итоге запустил очистку воздуха и выставил «нейтрал». Отыскал матрицу управления защитными функциями особняка: конфидент-поля и оптические иллюзии. Накрыть дом иллюзорным кукишем? Глупое ребячество, дерзость молокососа. Кому он собирается показывать кукиш? Тирану? Доктору Йохансону? Управлению научной разведки, чей серебристый гриб мозолил Гюнтеру глаза всякий раз, едва он бросал взгляд в окно?!

Бормоча нелепые, смешные ругательства, он ушёл в другую комнату: отсюда гриб виден не был. Перебрал эмоции, доставшие его до печёнок: злость, растерянность, бессилие, раздражение вплоть до бешенства. Сегодня Гюнтер, считай, потерял невинность: ментальную и гражданскую. Сегодня с него впервые в жизни сняли энграмму. Казалось бы, что тут особенного? Сам Гюнтер десятки раз снимал энграммы, копии чужих воспоминаний, и загружал их в мозги пациентов. Но знаете ли… Как выяснилось, одно дело – самому копаться в чужих закромах, и совсем другое дело – добровольно пускать чужаков в свои собственные, тщательно охраняемые закрома.