Но голодно в желудке. И

Схожу в магазин…

Хокку неизвестном русского автора

2 августа, суббота

Мне снились костры. Языки пламени извивающимися змеями взлетали ввысь, стараясь дотянуться, лизнуть черное небо. Искры метались стаями жалящих ос. Жар был невыносим, огонь повсюду. Я закричала, но убежать невозможно: руки связаны, за спиной деревянный столб. Пламя подступало к босым ногам. Начали тлеть полы монашеской рясы, которой суждено стать моим саваном.

А рядом никого, холодная пустыня. Только луна в черном небе смотрела на меня слепым белым глазом…

Меня разбудил истошный писк.

— Что такое? — спросила я Князя. Тот даже головы не поднял с подушки — лежал рядом, растянувшись на полкровати. Только глаза приоткрыл щелочкой. Кстати, всю ночь провел в моей постели. Непрошеный гость!

Я выбралась из-под одеяла и выглянула в прихожую.

В квартире было тихо, а писк доносился из комнаты Энтони.

Князь медной молнией проскользнул мимо ног. Писк прекратился, и я поняла почему: кот. с хмурым видом с котенком в зубах отправился в туалет. Малыш висел тихо, только ножки болтались.

Ясно, в доме я была одна, если не считать полутора котов (малыш на целую кошку никак не тянет).

В прихожей, под вешалкой из оленьих рогов, обнаружились пакет с моей одеждой (из которой меня вытряхнули вчера в магазине — впрочем, я вовсе не в обиде) и коробка с маленьким телевизором — тот самый выигрыш за юбилейную душу для Бюро господина Дэкстера. Кстати, других телевизоров в доме не имелось… Честно говоря, для меня жить в доме без ТV было б хуже адской пытки.

А на кухонном столе я нашла записку, в коей подробно объяснялось, каким транспортом можно добраться до города, где живут мои крестные, а также объявлялась благодарность за содействие и предлагалось все, произошедшее вчера, побыстрей забыть. Правда, почему-то в постскриптуме говорилось, чтоб «бижутерию» я обязательно оставила себе на память. Рядышком лежали деньги на билет.

Совести у них нету! Благородные бриллианты бижутерией обзывать!

И вообще, раз похитили, то теперь терпите. Уеду когда захочу. По крайней мере после завтрака.

А в холодильнике, кроме кошачьих консервов, ничего не было. Что ж, нужно сходить в магазин. И в парикмахерскую — обязательно! После вчерашних экспериментов с моей внешностью утром, увидев себя в зеркале, я откровенно напугалась: не люблю незнакомых блондинок!

Зазвонил телефон. Вспомнив о многочисленных родственницах Энтони, я трубку не взяла. Но включился автоответчик, и я услышала убедительный голос господина Дэкстера:

— Мадемуазель Дыркина, возьмите трубку.

— Чем обязана? — спрашиваю.

— Что вы, это мы вам премного обязаны! — пророкотал в ухо чарующий баритон.

А потом наговорил кучу комплиментов моей обворожительной красоте, уму и понятливости, так что у меня покраснело не только ухо — я вся была в смущении. И, конечно, я, не раздумывая, согласно закивала, когда Джеймс попросил меня не спешить с возвращением домой. Ему, оказывается, чрезвычайно необходима помощь такой исключительно разумной и ответственной барышни, как я. Правда, чего он хотел конкретно — для меня осталось темной тайной. Одно ясно — ему почему-то очень нужно, чтоб я пару дней своей компанией понадоедала Энтони. Ну сделать одолжение такому видному джентльмену мне не затруднительно.

— Разумеется, наш разговор должен остаться тайной, — сказал Джеймс.

Обязательно. Понимаю… Не нужно ли мне чего? Вроде бы нет… Я собираюсь здесь немножко прибраться…

— Типичная реакция женщины на быт одинокого мужчины — хмыкнул Джеймс — Тогда тебе действительно понадобится помощь. Подожди минутку.

И трубку повесил. Я засекла время, и ровно через минуту снова раздался звонок — на этот раз в дверь.

На пороге стояли три девушки — цветастые платья, босоножки, длинные косы, золотой загар, сияющие глаза.

— Флора — Аврора — Ирида, — представились они и впорхнули в прихожую.

— Сколько в ковре пыли!

— Здесь нужно вымыть пол!

— Клянусь Юноной, светильники тут не чистят!

— Зеркало потускнело, его срочно нужно протереть с уксусом!

— А-а!!! Спаси нас, Деметра! Под шкафом живет паук!!!

— Кто-нибудь когда-нибудь здесь мыл люстру?!

И девушки обернулись ко мне, осуждающе сдвинув брови.

— Одну минутку! Вас прислал Джеймс Дэкстер? Кто вы? Домовые? Кикиморы?

— Мы нимфы! — ответили хором. Продолжила одна:

— Мы младшие богини пантеона. Флора была дриадой в священной роще, Ирида — наядой священного ручья, а я — ореадой. Но теперь, когда наши рощи срубили, ручьи загнали в трубы, а горы срыли с землей, мы стали безработными. В Бюро господина Дэкстера нас выучили на горничных и обещали подыскать хорошее место.

— Ага, — сказала я глубокомысленно. — Тогда, Аврора, бери пылесос. Флора, приберись на кухне. А Ирида пусть займется стиркой. Девочки, как представительницы вида хранительниц очага и вообще уюта мы обязаны устроить здесь порядок. Мы должны оправдать доверие господина Дэкстера, правильно?

— Так точно, сударыня, — присели в реверансе три нимфы.

— Отлично. Ну я пошла по магазинам.

Я очень удачно сменила ненавистную блондинистую окраску на аппетитный цвет золотистой румяной сдобы. Потом пробежалась по универмагу и вернулась в жилище моего похитителя с полными пакетами, забитыми всякими вкусностями.

Стоя у двери, я рылась в карманах в поисках ключей, что с занятыми руками было сложновато, и услышала, как кто-то шумно поднимается по лестнице. Странно не воспользоваться лифтом…

Итак, это оказалась одна из бабушек. Миранда — та самая, что в телефонных посланиях грозилась перестать разговаривать с несносным внуком. На вид бабуся выглядела очень моложаво. (Как я узнала позднее, всем бабушкам Энтони было лишь слегка за шестьдесят. Можно сказать, самый расцвет! Полная свобода, куча времени, и здоровье еще многое позволяет. А дома сидеть не хочется, потому что незачем!)

Узрев меня у дверей с ключом у замочной скважины бабуся забыла поставить занесенную над ступенькой ногу и подумала: «Господи Исусе! Дожила!»

Я мило улыбнулась и елейным голоском сообщила, что если мадам к Энтони, то его дома нету.

— Его всегда нет дома! — пробурчала Миранда. Я наконец отперла дверь. Но за порогом нас поджидал строй из трех нимф-горничных. Я просемафорила им страшными глазами и, совершив маневр, вернулась к оставшейся «вне» бабусе. С сияющей улыбкой (растянутой усилием воли до ушей) я развернула ее спиной к двери и радостно представилась, без смущения заявив, что Тони мне много рассказывал о вас, о бабушках. Миранда в свою очередь тоже была вынуждена назваться и не заметила, как позади нее гуськом покинули квартиру понятливые нимфы, на прощание помахав ручкой. Ну не могла же я настолько скомпрометировать Энтони перед родней: застать одну незнакомую девицу перед дверью — это одно дело, а вот четырех — это уже слишком!