удалось разогнаться. Приближались лесные массивы. Дорога прорезала их.

– Посмотрите, слева кладбище, – возбужденно зачастила Шарлотта. – Я же говорила, что это здесь. С этой дороги мы больше не сворачивали, просто шли по ее изгибам.

Слева за деревьями проступали очертания угловатого сооружения. Возможно, это был склеп какого-то средневекового рыцаря. Белела маленькая часовня, ее закрыли деревья. Подобно пенькам торчали из земли каменные плиты. Кладбище выбиралось на дорогу, потом опять отступало в лес. Его заслоняли мощные хвойные деревья.

Пост союзных войск возник внезапно, за поворотом. Фары мазнули армейский пикап «Форд», стоявший на обочине, людей, собравшихся у кузова. Отличить британских военных от других было несложно: серо-песочная униформа, ботинки, сплющенные каски, похожие на перевернутые миски. Эти парни не были настроены столь же благодушно, как предыдущие, схватились за автоматы, заспешили на дорогу.

– А не спеть ли нам песню, товарищи офицеры? – предложил Градов.

Они вразнобой затянули «Эй, дубинушка, ухнем!». Но дальше не пошло, фокус не удался.

Смеялся Нагорный, тискал пищащую Шарлотту. Градов пытался наладить контакт, но теперь все было иначе. Солдаты грозно поводили стволами.

Старший патруля проигнорировал протянутые документы, поднял скрещенные руки и заявил:

– Дорога закрыта, поворачивайте назад!

Влад пихнул локтем глухо бранящегося Грамаря, начал миролюбиво спрашивать, в чем проблема. Русские офицеры отдыхают после утомительных дежурств, решили съездить на природу, говорят, в этом районе такие красивые места! Сержант был непреклонен. Мол, проезда нет, убирайтесь! Ссориться с таким количеством вооруженных людей, видимо, не стоило. Вопрос о том, почему закрыта дорога, повис в воздухе.

– Здесь наша зона, вы должны уехать, – заявил сержант и нахмурил брови.

Контрразведчикам пришлось ретироваться.

Грамарь не устоял перед соблазном: яростно газанул, когда развернулся. Облако едкого дыма обдало британский патруль. Солдаты воздержались от стрельбы по колесам, только возмущенно кричали вслед.

– Товарищ майор, неужели подчинимся? – досадовал Грамарь, уводя машину к развилке. – Здесь все земли вплоть до Эльбы наши. Сколько бойцов погибло, их освобождая!

– Не митингуй, – буркнул Влад. – Или тебя чем-то не устраивают решения партии и правительства? Отдали, значит, так нужно. Глупый ты. Сообрази, Грамарь, никто не пустит нас к объекту. На то он и засекреченный, понимаешь? Выезжай на дорогу, поворачивай направо и встань.

Шоссе в этот час было пустым во все стороны. Грамарь свернул с щебенки на асфальтовую дорогу, проехал метров тридцать, встал и выключил двигатель. Пассажиры сидели неподвижно, даже Шарлотта затаила дыхание.

С щебенки никто не выезжал, патруль на пикапе остался в лесу. Справа за обочиной белело загадочное заброшенное строение. Оно основательно поросло бурьяном.

Градов выбрался из машины, прошелся по дороге. Тишина стояла оглушительная, птицы не пели, кузнечики в траве не стрекотали.

– Командир, чуешь, какой здесь воздух? – подал голос Нагорный. – Мы тысячу лет не нюхали такого. Ни гари, ни трупных запахов. Может, палатку разобьем, поживем немного?

«А в лесу еще лучше, – подумал Влад. – Пусть там и кладбище».

Он спустился с обочины, перебрался через покатую канаву водостока и двинулся на угол барака.

– Товарищ майор, вы далеко? – бросил ему в спину Грамарь.

– За мной поезжай. Спрячем машину на обратной стороне здания.

За углом не было ни ям, ни острых камней. Машина медленно спустилась с дороги, поплыла по бурьяну. Здание находилось в низине. Грамарь поставил «газик» вплотную к ободранной стене. Теперь он был невидим со всех сторон.

– Шарлотта, вы останетесь здесь? – спросил Влад. – Мы скоро вернемся. Или кто-то из нас.

– Нет, ни в коем случае, – заявила проститутка. – Вы что? Я здесь одна не останусь, даже не просите. Тут слишком страшно.

– Пусть с нами идет, дорогу показывает, – проговорил Нагорный. – На кладбище точно не страшно. Хоть какой толк с нее будет.

– Толк уже есть, – сказал Градов. – Без нее мы не нашли бы эту развилку. А с нами не боитесь, Шарлотта?

– И с вами боюсь. – Женские глаза затравленно бегали.

Она была обычной бабой, пугливой, задавленной жизнью.

– Извините, Шарлотта, третьего варианта не дано.

Офицеры вяло заулыбались.

– Хорошо, я пойду с вами.

Группа из пяти человек пересекла пустое пространство, заросшее травой, вошла в лес. Кладбище начиналось практически сразу. Расступились деревья, обрисовалась дорожка, вымощенная камнем. Она заросла сорняками.

Деревья вокруг угловатого замшелого склепа практически полностью утратили листву, тянули к камню уродливые ветки. На фоне темно-синего неба это смотрелось жутковато. Идти по дорожке было бы несложно, если бы не корни, цепляющиеся за ноги.

Группа торопливо двигалась к часовне, белеющей прямо по курсу. Мимо проплывали странные памятники, какие-то скульптурные композиции, скорбные ангелы со сложенными за спиной крыльями. Часовня, по-видимому, действовала, смотрелась опрятно. Дальше начинались глухие кусты, среди которых точно скалы высились памятники.

За кустами распахнулся пустырь, венчаемый монументальным крестом на пьедестале. Боковая часть его откололась, сам он покосился. На пустыре было множество могил. Из мрака вырастали строгие, безыскусные плиты, кресты, пирамиды из камня. Кладбище было обширным, действовало не одно столетие.

Люди быстро шли вперед. Шарлотта спешила, поднимала юбку, то и дело озиралась, поторапливала. Разум подсказывал ей, что бояться мертвых не стоит, но в подобных местах он работает не очень активно.

Кладбище оборвалось, кроны столетних дубов сомкнулись над головой.

– Уже скоро, – пробормотала Шарлотта, сбавляя шаг.

Она запыхалась, приводила в порядок дыхание.

Кончились аллеи, на север тянулся разреженный сосняк.

Все дружно присели. Где-то справа послышались голоса.

Неподалеку проходила дорога, с которой британские военные прогнали оперативников. Там завелся двигатель, машина начала движение. Она удалялась в сторону шоссе. Голоса стихли, снова навалилась звенящая тишина.

– Пошли! – скомандовал Градов, и группа устремилась дальше.

Через пару сотен метров Грамарь, возглавлявший шествие, сказал, что видит просвет. Лес заканчивался.

Пару минут спустя офицеры сидели за деревьями, озадаченно разглядывали строения в покатой низине. Луна зашла за тучи, видимость стремилась к нулю.

Это действительно был лагерь, довольно компактный, около десятка бараков, почти все кирпичные, с претензией на архитектурную ценность. Их окружал забор, тянулись завихрения колючей проволоки, спирали Бруно. В мутном воздухе вырисовывались сторожевые вышки.

В лагере было тихо, не горел свет, не лаяли собаки. Время, конечно, позднее, но жизнь в подобных учреждениях не должна затихать.

– Шарлотта, вы уверены, что привели нас именно туда?

– Да, не сомневайтесь, – ответила женщина, сидя на коленях и держась за ствол дерева. – Эти здания были кирпичные. Здесь не может быть второго такого учреждения.

Люди молчали, всматривались в полумрак. Концентрационные лагеря в Германии нацисты начали возводить еще в прошлом десятилетии. Они перевоспитывали уголовников, гомосексуалистов, вороватых чиновников, противников режима, уничтожали евреев и цыган. Впоследствии лагеря стали строиться на оккупированных территориях, но и в Германии подобных объектов оставалось много.