взмаху его руки, в ней открылся проход. Дальше, по ту сторону, виднелся клубящийся туман неприятного желтоватого цвета, темные скалы и низко нависшее мрачно-серое небо. Действительно, не тот пейзаж, в который сразу же хочется выбежать и разглядеть его поближе.

— Не уходи! — вырвалось у Иветты. Она вскочила с кровати, в несколько шагов сократила расстояние между ними до ничтожного и снова взяла Фентехарта за когтистую руку.

Демон опустил глаза и уставился на сплетение их пальцев. Стена за его спиной схлопнулась, снова превратившись в монолит.

— Я не силён в утешении. — хрипло произнёс он, поднимая взгляд и упираясь им в лицо Иветты. — Тебе сейчас нужна тишина и забота. Ты многое пережила…

— Я скучала. — перебила его королева и поняла, что это правда.

К ее ужасу и глубочайшему разочарованию в самой себе, она действительно скучала по демону. По его заботе и ласкам, по вниманию, которое он уделял ее тонкой коже и осторожности, с которой он прикасался к ее хрупкому телу. Иветта скучала не по ошеломительному сексу, который, вне сомнения, был лучшим в ее жизни.

Хотя, и по нему тоже.

Ей не хватало любви.

Катастрофически не хватало.

До такой степени, что она готова была принять вежливость и сдержанность за искреннее чувство.

Ощутив глубину своего падения, Иветта поспешно сделала шаг назад. Она еще никогда не чувствовала себя такой жалкой и ничтожной.

— Прости. Я не навязываюсь. Иди. — пробормотала она скороговоркой, проклиная свою несдержанность. — Поговорим завтра…

— Я тоже скучал. — неожиданно признался демон, бережно ухватывая ее когтистыми пальцами за подбородок. Способные с пугающей лёгкостью дробить человеческие кости, с нею они всегда были нежны и осторожны. Иветта поспешно отогнала воспоминания о тошнотворном хрусте, с которым сломалась шея ее мужа. Ее рука сама обхватила демона за запястье, держась и цепляясь из последних сил за ускользающую реальность. — Ты была такой нежной, податливой. Я часто вспоминал нашу ночь. Даже подготовил эту комнату.

Иветта не была сильна в анатомии демонов, но могла бы поклясться, что Фентехарт покраснел. Сердце королевы пропустило удар и застучало с удвоенной скоростью.

Не одна она сошла с ума. Демон тоже помнил их страстное соитие, и готовился…

— Хочешь сказать, ты предполагал, что я забеременею? — дрожащим голосом уточнила Иветта.

— Нет, что ты. — вздохнул он с нескрываемым сожалением. — Если бы существовала хоть малейшая вероятность этого, я бы никуда тебя тем утром не отпустил. Рождение малыша — величайшее событие в жизни демонов. Оно происходит настолько редко, что даже ничтожный шанс бесценен. Нет, я полагал, что рано или поздно ты решишь уйти от мужа. Или тебе понадобится убежище. В любом случае, это временная мера.

Фентехарт красноречиво обвёл рукой замкнутое пространство.

— Ты же не сможешь на всю жизнь остаться в четырёх стенах. — констатировал он очевидное. — Тебе нужен воздух, простор, соплеменники рядом. К сожалению, все что я могу тебе дать, это укрытие на время.

— Значит, придется убедить нашего сына в том, что демоны вовсе не зло, каким его рисуют наши книги. — шепнула Иветта, проводя кончиками пальцев по шершавой коже ее личного демона. Там, где проскальзывали женские ладони, шипы и ядовитые бугры исчезали, сменяясь почти человеческой, сравнительно гладкой, пусть плотной и твёрдой, кожей.

— Наш сын! — Фентехарт прижмурился, расслабляясь полностью. Его броня поплыла, втягиваясь в тело, и вскоре он стоял перед Иветтой практически обнаженный, облачённый лишь в переплетение ремней и пластины доспехов, и почти — почти — беззащитный.

Глава 24

Королева не питала иллюзий. Даже без своей защиты демон был смертельно опасен для врагов, учитывая его силу, ловкость и скорость реакции, не говоря уже о феноменальной устойчивости к всякого рода повреждениям и ядам. И это сверхсильное, всемогущее существо заботилось о ее комфорте! Подготовил комнату с подходящей для человека средой, хотя наверняка в его мире это не просто редкость, а безумный раритет. При этом осознаёт, что мера эта временная, и Иветте потребуется вернуться в ее мир, общаться с людьми и дышать свежим воздухом.

Как ни странно, ее законный муж, одной с ней расы, вроде как по закону обязанный заботиться о ее благополучии и счастье, до подобных тонкостей не снисходил. Его не волновало, общается ли жена с себе подобными, есть ли у нее приятельницы, да в конце концов — счастлива она вообще? Килвара это не заботило.

Иветту снова пробрала дрожь при мысли о безвременной кончине супруга, но в этот раз она знала, как прогнать ее.

Сделав последний крошечный, разделявший их тела шажок, она прижалась к демону, кожа к коже, так что ощутила грудью его бугристые мышцы пресса и переплетение ремней одежды, а животом — огромную эрекцию, которую не могли сдержать даже кожаные штаны. Она натягивала их, рвалась наружу, и Иветте не терпелось выпустить внушительный агрегат наружу, снова погладить, попробовать на вкус и ощутить в себе.

Безумное наслаждение, испытанное ею годы назад, не забылось, но померкло, превратилось в приятное, будоражащее воспоминание, и ей хотелось убедиться, что тогда все было по-настоящему. Не иллюзия, не самообман, не сон.

Реальность.

Фентехарт шумно втянул воздух, осознав наконец ее намерения.

— Ты рискуешь. — прохрипел он, впрочем не сопротивляясь, позволяя Иветте расстёгивать одну пряжку за другой. — Я ведь не смогу остановиться. И нежным тоже не буду.

— И не надо. — шепнула она, опускаясь перед ним на колени.

Перед исконным врагом.

Ненавистным демоном.

Который спас ее и подарил шанс на счастливое будущее.

Обо всем остальном она хотела бы забыть, причем как можно скорее.

Если то, что она помнит об их ночи, хотя бы наполовину правда, а не сон, то вскоре ей это удастся. Избавиться от лишних мыслей, от мыслей вообще, так чтобы осталось лишь ослепляющее наслаждение.

Освобождённый от оков одежды член прыгнул ей в лицо. Иветта огладила его ладонью, восхищаясь размерами и твёрдостью. Рельефы и выпуклости, погружаясь в ее лоно, задевали там какие-то особые точки, отчего все тело пробирала дрожь удовольствия. Ей не терпелось снова это ощутить. Но сначала…

Иветта лизнула прозрачную каплю, выступившую на выемке, венчавшей головку. Сладкая, терпкая, как переспелый экзотический фрукт. Язык защипало, между ног стало влажно и горячо.

Как и в ее воспоминаниях, целиком во рту не поместилась даже головка. Губы не растягивались до нужного диаметра. Иветта потеребила быстрыми движениями уздечку, вылизала нижнюю часть грибоподобной головки, слыша, как учащается и становится прерывистым дыхание Фентехарта.

— Подожди. — хрипло