успокаивающий крем после загара. Намажьте мне спину, пожалуйста. И я буду спать.

Я не была уверена, что он меня понял. Он смотрел абсолютно невидящими, какими-то остекленевшими глазами, тяжело дышал… и сжал мою руку так, что она чуть не хрустнула.

Я запищала. Он испуганно ослабил хватку и поцеловал мою ладонь.

И после этого вышел из комнаты, как-то странно пятясь спиной назад.

Жар в моей голове и теле стал просто невыносимым. Температура дошла до критической отметки.

Я уже не понимала, что происходит. Кто натирает меня кремом - мой юношеский кумир Вин Дизель или мой ледяной демонический босс, внезапно ставший таким горячим. И таким желанным…

* * *

И вот уже утро.

Странная тишина. То есть, не совсем тишина. Я слышу голос Максика. Но мое окно выходит на дорогу, и я не вижу, что происходит в саду. Раздается бас Арсения Михайловича…

Они на улице. Можно спуститься на кухню.

Шашлык на завтрак - это великолепно. У меня проснулся аппетит - значит, выздоравливаю. Правда, сил совсем нет. И в теле странная вязкая легкость.

Я выползаю на улицу. Вижу босса и его сына. Они меня пока не заметили - мешает беседка.

Арсений, которого сейчас совсем не хочется называть по отчеству, поливает газон. Максимка в трусиках и бейсболке крутится рядом. Хоть он не сгорел! За своим подопечным я вчера следила гораздо лучше, чем за собой.

Мой босс, естественно, в сексуальных драных шортах и без майки. Хвастается своим офигенным телом. Или ему просто жарко…

Но не в его накаченном торсе дело. Меня задевает что-то другое. Он сейчас такой… не знаю. Солнечный. Сияющий. И не только потому, что у него голова бритая.

Просто он как-то изменился за последние пару дней. Как будто даже помолодел. Или просто расслабился? Улыбается теплой приятной улыбкой. Совсем не демонической. Смотрит на Максимку с такой любовью…

А потом в его глазах мелькает озорной огонек, и он направляет шланг на своего сына. Тот сначала возмущенно вопит, а потом захлебывается от восторга. Оба хохочут, брызги сияют на солнце, переливаясь радужными бликами.

Это так красиво! Так по-летнему радостно и беззаботно. А они оба такие классные, такие близкие и родные… На секунду я забываю, что это мой босс и мой подопечный. Нас как будто связывает нечто большее…

Так, Вика, стоп. Это просто работа. Они тебе не семья и не родственники!

А уж Арсений Маньякович вообще…

Он меня замечает. И его лицо снова озаряется улыбкой. Он смотрит на меня почти как на Максимку! Только немного иначе.

- Доброе утро, Лисичка! - произносят они хором.

И Максимка бежит ко мне обниматься.

- Привет, - отзываюсь я.

- Как дела? Как себя чувствуешь? - спрашивает босс.

- Хорошо. Кажется. Извините, что проспала и не приготовила завтрак.

- Объявляю тебе на сегодня больничный. Ты пострадала на работе. Мы с Максиком будем о тебе заботится. Правда, Макс?

- Да! Я сейчас о тебе позабочусь.

Я смеюсь.

- Мне уже страшно!

- Надо усадить ее в тени, - говорит босс.

- И дать ей полезный чай, - вторит Максик.

- И развлекать ее, чтобы не скучала.

- Включить мультики!

- Ну нет… Просто встаньте по бокам с опахалами и обмахивайте меня, чтобы не было жарко.

Мы смеемся. Меня усаживают в тень. Максик приносит мне сок и свою любимую мармеладку.

Арсений Маньякович поглядывает на меня с тревогой. И ничего не говорит о вчерашней ночи. За что я ему очень благодарна…

* * *

Какой-то мой босс сегодня неспокойный. Ходит, вздыхает. Мнется. Как будто хочет что-то сказать, но не решается. Надеюсь, он не заведет разговор про вчерашнее?

Я со стыда умру! Весь день от него бегала, чтобы избежать этого разговора.

- Как ты себя чувствуешь? - спрашивает он в очередной раз, опустившись рядом со мной на скамейку в беседке.

- Хорошо, - бодро отвечаю я.

- Точно?

- Да.

- Я завтра уеду. Повезу маму в санаторий.

- Да, я помню. Вы говорили.

- Весь день будете вдвоем с Максиком. Справитесь?

- Конечно.

Босс замолкает. Сидит, хмурится. Думает о чем-то. Судя по его лицу, о чем-то очень неприятном.

- Все может быть очень непросто, - наконец произносит он.

Непонятно, то ли ко мне обращается, то ли сам с собой разговаривает.

- С мамой? - уточняю я.

- Да нет! С мамой все хорошо.

- А что непросто?

- Лисичка, скажи…

- Что?

Молчит. Смотрит.

- В угол поставлю, - бормочу я. - Если будете опять вот так вот невежливо молчать.

- Не буду, - улыбается он. - Знаешь, я, наверное, соседа попрошу, чтобы присмотрел за вами. Дядя Толя - хороший мужик, постоянно тут живет.

- Да не надо… А, ладно. Пусть присмотрит. На всякий случай. У меня же тут Максик, мало ли что.

- Ты такая ответственная...

- А я не хочу быть ответственной! - выпаливаю я.

- Не хочешь?

- Не-а. Хочу быть безаботной и беспечной. Мне всего двадцать три года!

- Да. Я помню. Совсем мало.

- Вот именно! А я все детство была нянькой. Знаете, у меня три младших брата?

- Знаю.

- Все детство вытирала им сопли, рассказывала сказки, выгуливала, кормила и опекала. Всегда была ответственной…

- Бедная моя девочка, - он обнимает меня за плечи.

И быстро убирает руку.

- Достало меня все это до чертиков, - продолжаю я. - Поэтому я и решила, что семью и детей заведу не раньше тридцати. Или даже еще позже.

- Понимаю, - произносит мой босс.

А я не понимаю, что у него с лицом. Как будто лимон съел!

Он встает и уходит. Весь какой-то поникший и пришибленный. Вроде, я ничего такого не сказала…

Я что, его чем-то обидела?

40

Арсений

Меня как будто пыльным мешком по башке огрели.

Давно я так жестко не обламывался. Дважды!

Сначала ночью. Когда Лисичка притянула меня к себе и начала что-то страстно шептать на ухо. Я уже вообразил всякое… Центр контроля отключился. Я слышал что-то вроде: “Я вся горю. Я хочу тебя. Хочу, чтобы ты сорвал с меня одежду… “

Но реальность оказалась гораздо более прозаичной. Лисичка боялась облезть и хотела, чтобы я намазал ее кремом. Всего-то!

Сам не знаю, как мне удалось включить контроль обратно. Перестать капать на нее слюной и