естественно, как будто это в порядке вещей. Как будто она должна делать мне чай с лимоном, если ей кажется, что я заболел. Или готовить какао, когда думает, что мне грустно.

Как у нее это получается? Одновременно быть дерзкой, колючей, сексуальной и при этом - невероятно женственной и мягкой…

Вчера сидел на диване в двух метрах от нее. Вроде как безопасное расстояние… Да мне хватило бы доли мгновения, чтобы оказаться рядом с ней! На ней. В ней…

Но я сидел. Смотрел невидящими глазами на экран. Держал на коленях диванную подушку - для маскировки. И пил сладкую липкую жижу.

В принципе, мне было пофиг, что пить. Я бы и яду выпил из ее нежных ручек.

- Вы что, зефирки не любите? - поинтересовалась Вика, увидев, как я отодвигаю ложкой белые комочки.

- Не люблю. Они сладкие.

- В этом их смысл! Вы что, не любите сладкое? Что вы за человек вообще?

- Я мужчина.

- Вы ледяной демон. Отдайте мне ваши зефирки. А то они обидятся, что их не съели.

Она разговарила со мной, как с Максиком. Голосом няни. А выглядела при этом, как модель из эротического журнала. Такая невинно-развратная студенточка в шортиках и маечке…

Вика протянула руку, к моей кружке случайно коснулась моей ладони. И я вцепился в кружку мертвой хваткой. Как идиот. Да просто это была единственная возможность удержать себя в руках! Не наброситься на нее…

- Ой, ну ладно! - пробурчала сердитая Лисичка. - Так бы сразу и сказали, что жалко зефирок.

Она отодвинулась от меня. А я так ничего и не сказал. Я просто позорно сбежал, сказав, что хочу спать. Прихватив диванную подушку.

Ага, конечно, спать… Сам полчаса стоял под ледяным душем, надеясь избавиться от рыжего наваждения в мыслях и в разных частях тела…

* * *

- А вы чего тут развалились? - голос Лисички выводит меня из сонной задумчивости.

- Бассейн наполнил, гамак повесил, лед заморозил. Что еще прикажете, моя строгая госпожа?

Лисичка смущается.

- Я не приказываю. Я просто… - Я вижу, что она судорожно думает, что сказать. И выпаливает: - А вам работать, случайно, не надо? Вы же говорили, у вас дел невпроворот.

Черт.

Работа… Пока наполнял бассейн, положил куда-то телефон. Он наверняка разрывается от звонков.

Я вскакиваю, нахожу телефон, отвечаю на срочные звонки и решаю острые проблемы. Потом наливаю себе стакан лимонада со льдом и возвращаюсь к бассейну.

И вижу Вику в купальнике. Стоит у шезлонга, натирается кремом.

Бли-и-ин…

Я смотрю на воду. На небо. На темнеющий вдали лес…

- Арсений Михайлович, спинку не намажете?

- Что?

Лисичка уже рядом. Повернулась ко мне самой выпуклой своей частью, соблазнительно обтянутой купальными плавками. Изогнувшись, оборачивается назад, от чего изгиб ее талии вырисовывается еще четче. А у меня все изгибы мгновенно выпрямляются…

Она протягивает мне крем.

- Что-то я не достаю.

Зато я сейчас достану тебя совсем не руками!

- Стойте спокойно, - бурчу я.

Не надо, чтобы она сейчас оборачивалась.

И зря я надел свободные шорты… Придется, блин, все время носить узкие плавки и душить в зародыше все эмоции!

Я выдавливаю на подрагивающую ладонь крем от загара. Прикасаюсь к обнаженной коже Лисички.

Стискиваю зубы, чтобы не застонать от невыносимости и невозможности.

Медленно и вдумчиво растираю крем. Какие острые аккуратные лопаточки… Какой идеальный позвоночник…

Ниже не смотреть!

И через плечо, в ложбинку, не заглядывать!

Какая тонкая шейка… Так и хочется впиться в нее сзади зубами! А ладонью скользнуть ниже. Еще ниже… И развязать эти дурацкие лямки!

- Что вы делаете, Арсений Маньякович? - отодвигается от меня Лисичка.

- Выполняю ваше распоряжение, Виктория, - хриплю я.

- Спасибо, достаточно.

Я сразу же плюхаюсь на шезлонг. Надо срочно усмирить ядерные эмоции. Но это невозможно!

Потому что моя няня плюхается в бассейн. Они резвятся с Максиком, перекидывают другу другу мяч. А моя голова движется вверх-вниз в такт двум другиму упругим мячикам.

Бли-и-ин…

И как это мне пришла в голову идея поехать на дачу? О чем я думал вообще?

Я же тут через пару дней сдохну от самоотравления ядерными эмоциями.

А Лисичка… Она резвится по полной.

И все с таким абсолютно невинным видом… Неужели она на самом деле не подозревает, что со мной творится и как она на меня действует? Она же не невинный ребенок. Хотя ведет себя именно так.

Уж не специально ли она меня дразнит?

36

Виктория

И чего я так напрягалась? Чего не хотела ехать на дачу?

Вчера, как только мы тут оказались и я вдохнула полной грудью чистый лесной воздух, меня сразу отпустили все тревоги. Природа лечит и успокаивает!

И мой работодатель сразу перестал казаться ледяным маньяком. И перспектива жить за городом и обходиться без бачаты уже не так пугает. И даже Максик как будто стал спокойнее и уравновешеннее.

Конечно, ему тут раздолье. Можно носиться по всем десяти соткам дачного участка. Грядок тут особо нет. Так, теплица с созревающими огурцами-помидорами и несколько квадратиков с разной зеленью

Большую часть пространства занимает зеленый газон, там и сям украшенный великолепными клумбами. Оказывается, ими занимается садовник. Обычно - под чутким руководством Анны Евгеньевны. А, пока она в больнице - сам по себе.

Вот буржуйская жизнь!

Садовник, помощница по хозяйству… Чистильщик бассейна у них тут имеется, интересно? Вряд ли. Арсений Михайлович прекрасно справляется с его ролью.

Чистое удовольствие наблюдать, как он занимается всякими хозяйственными делами, надев драные джинсовые шорты и майку-борцовку. Мне всегда нравились спортивные мужчины. Особенно, если на них фартук и они готовят что-то вкусненькое - как в кулинарных шоу. Это вообще мой фетиш.

Наверное, когда-нибудь выйду замуж за повара…

Зато Максик к этой профессии остыл.

- Ваш сын теперь хочет быть парикмахером, - говорю я боссу, пока Макс не слышит. - Сегодня поймала его на кухне с ножницами и спрятала их на верхнем шкафу. Если будете искать - имейте в виду.

- А все-таки, как вы уговорили его подстричься?

Я чувствую, что краснею. Сама напомнила…

- Уж можете поверить, я не обещала родить ему братика!

- А я уж подумал…

- Что вы подумали?

Молчит. Смотрит.

- Вам никто не говорил, что это невежливо - замолкать вот так посреди разговора?

- Не-а, - машет головой он. - Никто не говорил.

-