Она разинула рот, как кобра, чтобы откусить хороший кусок ягодного тарта. Ярко-красный сироп, похожий на кровь, окрасил её губы.

– Для дальнейших сеансов в высших кругах лондонского общества мне понадобится обновить гардероб. По последней моде. А ещё я собираюсь нанять кучера. В высшем обществе косо смотрят на женщину, которая путешествует в одиночку и сама управляет своим экипажем. Ещё одно ограничение, которое накладывает на человека эта проклятая женская физиология! Мне следовало родиться мужчиной, Шарлотта. Тогда можно было бы… – Она вдруг резко оборвала свою речь, не желая договаривать. – Не важно. В любом случае слишком поздно. По крайней мере я хороша собой. Прекрасна. Вот-вот моя красота и талант привлекут ко мне тысячи взоров.

Кроме того, что мадам Пинчбек несла всякую околесицу, был заметен и ещё один яркий признак, что она нетрезва. Шарлотта заметила, что та плохо держит равновесие и на каждом резком повороте дороги, на каждой колдобине норовит завалиться на бок. Как просто было бы столкнуть её с облучка… Шарлотта представила звук, с которым голова Пинчбек ударяется о камни дороги, а потом – хруст костей, когда колёса экипажа прокатываются по её ногам, крик боли…

Нет! Господи, что это с ней? Неужели, живя бок о бок с чудовищем, Шарлотта и сама превратилась в чудовище? Неужели она может хотя бы помыслить, что способна на такое? К тому же убийство Пинчбек всё равно не вернёт им с друзьями свободы. А если бы вернуло… разве смогла бы Шарлотта пойти на подобное?

– Так. Значит, едем прямо по этой дороге до самого Ковена.

– А до Ковена далеко? И что нам там нужно?

– А, не твоё дело. Ты свою работу уже сделала.

Вот, значит, как. «Ты свою работу уже сделала». Значит, Шарлотта недаром боялась. Пинчбек спьяну недвусмысленно проболталась, что девочка ей больше не нужна. Колючий ветер хлестал её по щекам, такой же холодный, как комок страха, сжавшийся у неё внутри. Экипаж грохотал по узкой извилистой дороге, мир вокруг утратил все цвета, кроме чёрного и тёмно-лилового. Темнота пугала, но что за резон бояться темноты, если главное чудовище сидит рядом с тобой на месте возницы?

Может, если к ней немного подольститься, удастся её разговорить. Пинчбек всегда была невероятно тщеславной, велась на лесть. Вдруг она расслабится и выболтает что-нибудь важное? Главное – не подавать вида, как страшно, продолжать болтать…

– Я тут подумала, – выдавила Шарлотта, стараясь, чтобы её голос звучал не слишком озабоченно. – Какая всё-таки гениальная идея – использовать нас как духов во время сеансов! Как вам вообще такое пришло в голову? Вы сами это придумали?

Пинчбек довольно расхохоталась:

– Дело в том, Шарлотточка, что я просто очень умная. Не забывай об этом ни на секунду. И я не просто умная – я умею извлекать из своих талантов выгоду. Мне пришлось этому научиться.

– Ещё до того, как вы стали медиумом? – Шарлотте стоило огромных усилий говорить ровным, спокойным голосом, хотя горло у неё было сухим, как пергамент.

Пинчбек развернулась к ней, долго мерила её взглядом. Потом отозвалась:

– У каждой настоящей леди должна оставаться пара секретов, которые она никому не доверяет. Запомни это, девочка.

Она откинулась на спинку сиденья и устало прикрыла глаза.

– Но как вы обучились спиритизму? Должно быть, это было нелегко?

– Нет, девочка моя, тебе не удастся вывести меня на откровенный разговор, – с закрытыми глазами отозвалась Пинчбек. – Мои тайны глубоко похоронены уже целых восемь лет, и, чтобы я их всё-таки раскрыла, требуется нечто большее, чем вопросы любопытного ребёнка.

Феликс

Снова и снова Феликс шуршал страницами книг, ища хоть какой-нибудь подсказки, ключа к происходящему, лазейки на свободу. Чего угодно, что помешает Пинчбек убить Шарлотту. Леандер слишком плохо читал, чтобы помочь в этих штудиях, так что Феликс работал в одиночку, предоставив своему товарищу наслаждаться нынешним заработком – плотно набитой всякими вкусностями корзиной. Леандер жадно заглотал свою долю сладкого пирога и набил карманы бисквитами и леденцами, когда думал, что Феликс не видит, но Феликс нарочно не подавал виду, что заметил. Он понимал, что Леандером движет не жадность. Этот бедолага достаточно долго прожил в голоде, каждый день засыпал, не зная, когда ему в следующий раз случится сытно поесть – или хотя бы просто заморить червячка. Чем ближе Феликс узнавал Леандера, тем больше тот напоминал ему Айзека. Хотя Леандер был намного старше его братишки, в его характере скрипач узнавал то же упрямство и упорство, ту же браваду – и ту же неуничтожимую надежду на лучшее. Чем дальше, тем больше Феликс привязывался к этому парнишке, а это было последнее, к чему он стремился. Взял же себе за правило: ни к кому не привязывайся!

Экипаж резко остановился. Через некоторое время дверца открылась, и на ступеньках появилась Шарлотта.

– Она уснула, – прошептала девочка. – Я её закутала в одеяла, надеюсь, какое-то время она проспит, хотя вряд ли долго. Там всё-таки слишком холодно.

Феликс сдвинул стопку книг, чтобы дать Шарлотте место присесть.

– Ну как, она сказала что-нибудь ценное? – спросил он.

– Да не особо. По большей части разливалась насчёт собственных талантов и о том, как тяжело в этом мире родиться женщиной. Нашла кому жаловаться, будто я сама не знаю.

Леандер вытащил из корзины кусок пирога, протянул ей – но девочка покачала головой. Феликс заметил, что маленький воришка хотел было положить пирог обратно в корзину – но в процессе передумал и просто втихую прикарманил его.

– Письмо, – сказала Шарлотта. – Леандер, ты смог подбросить письмо в кабинет моему дяде?

– Да, – отозвался тот, незаметно очищая ладони от крошек. – То есть почти. То есть в некотором роде. Когда я пробрался в кабинет, туда заявилась экономка, так что я успел только выкинуть записку из кармана, и она упала на ковёр. Надеюсь, лорд её заметит.

Шарлотта кивнула:

– Ладно. По крайней мере ты сделал что мог. Мы все сделали что могли. – Она сцепила перед собой замёрзшие руки, потом сунула ладони себе под мышки, чтобы немного их согреть.

– Думаю, теперь нам остаётся только ждать и надеяться, – сказал Леандер.

– Кстати, ребята, я знаю, куда мы едем. В Стаффорд, через Ковен. Кто-нибудь в курсе, что мы забыли в Стаффорде?

– Через Ковен? – переспросил Феликс, у которого на задворках разума шевельнулось смутное воспоминание. – А ещё какие-нибудь городки и деревни она не упоминала? И вообще – упоминала что-нибудь ещё?

– Она мне сообщила, что её тайны глубоко похоронены уже целых восемь лет и раскрывать она их не намерена. Понятия не имею, что бы это значило. Думаю, она начала что-то подозревать, потому что я немного переборщила с любезностью. – Шарлотту начало трясти. Феликс не знал, причиной тому холод или же ужасные переживания нынешнего вечера.