утверждала, что ее дочь очень талантлива. Из Яны и правда вышла бы прекрасная актриса, да и художница. Она с детства здорово рисовала. И многочисленные друзья мамы Яны, люди творческие, тонкие, неординарные, отмечали и художественный, и артистический талант девочки. А еще она неплохо танцевала, но без особого энтузиазма. Но вот чего Яна совсем не умела, так это петь. Слух-то был, голоса не было. А когда наступило время определиться с профессией, Яна, можно сказать назло матери, выбрала совершенно далекое от искусства направление — медицину. И поступила в медицинский институт. Какой из нее получился врач? Вроде даже и неплохой. По крайней мере, никому ничего дурного она не сделала, как говорится, не навредила, но когда подвернулся случай, с радостью стала хозяйкой стоматологической клиники, сделалась чистым администратором — лишь бы самой не лечить людей, не стоять у станка. Да и каким бы она была медиком, если боялась крови, если не любила больницы, сам вот запах этих больниц?…

Яна аккуратно вошла в реанимационную палату, где в гордом одиночестве лежал Павел Иванович. И это везде выглядело одинаково. Голый торсом, весь в трубах, с непрерывно снимающейся ЭКГ, с мониторингом давления и других функций изношенного организма. Седой, величественный старик. Яна подошла ближе, веки его дрогнули.

— Павел Иванович, узнаете меня? — спросила Яна, обливаясь слезами.

— Думала, что я ку-ку? — попытался улыбнуться старик, но у него не получилось. — Трясет меня, в сознании все реже. Доктор сказал, что это конец. Жалко только Димку, и что тебе не помог. Не плачь, все хорошо, — посмотрел на нее старик, но тут руки и ноги его снова затряслись, и он внезапно потянулся дрожащей рукой к своему горлу, пытаясь что-то сказать ей. — Я… Яна… Я…

— Что? — подалась вперед Яна и инстинктивно подняла руки к своей шее.

В этот же момент сзади на нее накинули какой-то провод и стали душить. Тогда еще Яна не знала, что это не провод, а прозрачная трубка от капельницы. А преступник, напавший на нее, не ожидал, что она успеет защитить горло руками.

— Знал… знал, что придешь! — зашипел ей в ухо ненавистный мужской голос. — Со мной пусть будет, что будет, но я тебя убью! Вот именно тебя я очень хочу убить! Все из-за тебя! Все! Так хорошо все было! Умри, тварь!..

Яна сопротивлялась всем телом, хоть ее и швыряло из стороны в сторону. Павел Иванович бился в своем припадке, но Яна это видела так… краем глаза. Богдан, а это, конечно, был он, оказался очень сильным, как и положено маньякам. Он раскачивал ее хрупкое тело, словно запускал воздушного змея в порывах сильного ветра. Яна с трудом удерживала руками эластичный провод, который еще чуть-чуть и вопьется ей в горло. Ее тело билось обо все, что было в палате: о железную кровать, на которой возлежал Павел Иванович, о самого Павла Ивановича, об аппарат, к которому он был подключен, о стены, о провода, о море, о золотой песок пляжа… И страшный крик «Умри! Умри!» вдруг перешел в «Плыви! Плыви!..».

Яна плыла и даже удивлялась, почему так легко, без усилий. Будто ее тело и голова были невесомы, и она просто скользила по поверхности воды, словно кувшинка. А навстречу ей плыл какой-то мужчина. Яна всмотрелась. Его лицо ей было смутно знакомым. Кто это? Лицо мужчины стало уходить под воду. Яну мгновенно накрыла волна тревоги, и вся благостность тут же испарилась. Яна, понимая, что не умеет нырять, начала нырять, захлебываться и пытаться вытащить тонущего человека. Но сделать Яна ничего не могла. Мужчина уже ушел на большую глубину, его бледное лицо медленно растворялось в морской глубине. Лицо из бледного пятна стало постепенно приобретать родные черты Мартина.

— Мартин! — ахнула Яна и набрала полный рот воды, отчего и захлебнулась.

— Яна, Яночка, открой глаза, все хорошо. Я здесь, я рядом.

Она почувствовала на своих щеках легкие прикосновения и поцелуи человека со знакомым запахом и энергетикой.

— Виталий, ты? — открыла глаза Яна.

— Очнулась! — заключил он ее в объятия.

Яна уткнулась ему в сильное и надежное плечо.

— Мне снился сон? — спросила она.

— Думаю, что нет.

— Я в Сочи?

— Верно, — прижал он ее к себе.

— А ты тут что делаешь? — спросила Яна.

— Думаешь, я мог оставаться спокойным после разговора с тобой по телефону? Думаешь, я не понял, что ты снова во что-то ввязалась? — вопросом на вопрос ответил Виталий Николаевич.

— Он подоспел вовремя, — вдруг сказал другой, женский голос.

Яна вздрогнула и обратила внимание на молоденькую медсестричку, которая колдовала над какими-то лекарствами. — Этот бандит, которого доставили сюда, очнулся, убил молоденького полицейского из охраны и пытался убить вас. А тут вот Виталий Николаевич приехал и пошел искать вас. Ему сказали, что вы пошли в реанимацию попрощаться. Он за вами. И вот… Успел спасти, обезвредил этого упыря, — пояснила девушка.

— Да… Я почти помню… Это было ужасно! Он бы меня точно прикончил. Спасибо, Виталий! Ты так вовремя!.. Я уже ничего не чувствовала… Предсмертная эйфория. Не верила, что меня кто-то спасает. Спасибо!.. — благодарила, не могла остановиться Яна.

— О чем ты говоришь? Ты же знаешь, что для тебя я сделаю все. Жизнь отдам!..

— А что с преступником?

— Я ему… увезли его. И мальчишку-полицейского, которого он убил. В пластиковом мешке. А этого зверя будут держать в тюремном изоляторе. Больше он никому ничего плохого не сделает. Не волнуйся! — успокоил Яну Виталий Николаевич.

— У меня что-то все болит… — вздохнула она.

— Ты отчаянно сопротивлялась, и он здорово тебя избил. У тебя не тело, а один сплошной синяк.

— А что с Павлом Ивановичем? — спросила Яна.

— Пожилой мужчина, к которому ты пришла в реанимацию? — уточнил следователь. — Он тебе кто?

— Знакомый по дороге. Он очень болен, — вздохнула Цветкова. — Так что с ним? Он-то точно мне не мог помочь — отключился.

— Там все не очень хорошо вышло, — отвел глаза Виталий Николаевич.

— Что ты имеешь в виду? — спросила Яна. — Куда уже хуже, чем было его состояние?

— Когда вы дрались, он швырял тебя везде, в том числе и на аппарат, к которому был подключен Павел Иванович. Короче, кнопки сдвинулись почему-то на максимум, а потом о вовсе отключились…

— И что? — похолодев, отпрянула от его сильного плеча Яна.

— Ты в этом не виновата, — продолжал Виталий Николаевич.

— Я вообще все плохо помню! Понятно, что не виновата! Что случилось? Виталий, не пугай меня!

— Никогда в жизни не стал бы тебя пугать и что-то против тебя делать! — уклончиво ответил он, все