Ммм… Стерва!

Крышу сносит окончательно. Прижимаю к стенке собой.

— Ты! Ты… Чччленистоногое! Животное! Паук! Чччееерт… — задыхаясь от возмущения, Лиса неожиданно и с размаху въезжает в мой возбужденный пах своей острой коленкой.

— Твоююююуууу… жжжж… ммм…ааааааать! — сгибаюсь пополам, но паршивку не отпускаю. Пальцы, словно силки, автоматически впиваются в её бедро.

Вскрикивает. Я заканчиваю выть, прижимая вторую руку к ширинке.

Как я мог так лохануться? Затуманился рассудок за считанные секунды, и я схлопотал пинок по яйцам.

— Лииииссс… — задерживаю дыхание, пересчитывая звездочки в глазах. Боль невыносимая, но я держусь, чтобы позорно не приземлиться коленями на пол. — Мне же ещё трахать тебя, а ты из меня инвалида делаешь. Причём, не в первый раз. Такое не прощают…

— А что, по-твоему, прощают, Марк? КПЗ с местным фольклорным кружком? Трахать будешь свой кулак! Он у тебя вместительный, мощный, с отличной силой прихвата и быстротой перезарядки. Передернешь затвор, делов-то? Глядишь, «Пижамный царь» не обидится. Это, как если бы ты выпил стакан соевого молока…

Её слова прицельно бьют по моему самолюбию. Сейчас, как никогда, жалею, что не затащил сучку в кладовку и не отымел её болтливый рот.

Мне несложно найти женщину на ночь, чтобы удовлетворить физиологические потребности, да хоть прямо сейчас, но с недавних пор меня не прет от бабочек-однодневок и разового секса. Хочу эту бесноватую заразу! Причём, хочу на постоянной основе. Чтобы днём выносила мозг, а ночью полностью затуманивала его. Осталось только приручить неприручаемое.

— Язва, — шиплю, нажимая «нулевой» этаж.

Кое-как выравниваюсь в полный рост, впиваясь злющим взглядом в её не менее злющее лицо.

— Мудак, — зло цедит, прожигая межбровье своими вспыхнувшими яростью глазами.

* * *

— Алиса, ты, видимо, забыла, что наказал я тебя не за разбитую тарелку в моём доме, а за сожжённое, нахрен, шале! — решаю быть предельно строгим. Уже достаточно попускал и позволял бесчинствовать над своим телом. — Если бы не твои гребаные свечки, то…

Злобно поджимаю губы, чтобы окончательно не сорваться на ней. Живот с яйцами всё ещё пульсирует болью, хоть и не такой адской, как пару секунд назад, когда я даже дышать не мог.

Да! Я был не прав. Зарвался. Нужно было предложить ей пару свиданий — и дело в шляпе. Но я чуть не сгорел! И причина крылась не только в чертовой проводке. Мы оба виноваты в случившемся. Оба! Поэтому я выместил на Алисе часть своей злости…

— Хорошая идея, Марк! — прерывает поток льющихся умозаключений. — Пожалуй, стоит затариться ими на год вперёд! Твой нелюбимый кокос с мёдом в моей спальне, всё равно, что дихлофос от назойливых кровопийц в быту. Отличное вещество, оказывающее на вредителей нервно-паралитическое действие!

Скрип собственных зубов заставляет неприятно поморщиться. Нависаю над ней, вынуждая Алису вжаться спиной в прохладную стену лифта и поднять на меня ненавидящий взгляд.

— Если ты… хоть ещё раз… притащишь в мой дом это дерьмо… — рычу, тяжело дыша, — пеняй на себя…

— Чихать не трахать, Марк! Правда же? — на секунду взрывается нервным смешком и сразу затыкает свой рот, стоит моим ладоням сомкнуться на тонкой девичьей шее.

— Узнаешь через полчаса, клянусь… — мой таинственный шёпот заглушает звуковой сигнал лифта.

Выходим молча, как заклятые враги. Перемирием в нашей войне и близко не пахнет.

— Я домой. Увидимся в понедельник на рабочем месте, — бросив эти слова, разворачивается у выхода и чешет в сторону припаркованного неподалёку такси.

— Куда?! — снимаю с «охраны» свою тачку. В два шага настигаю беглянку, сжимаю хватку на её запястье и рву на себя обратно, впечатывая в свою грудь. — Я тебя никуда не отпускал! — рычу.

— Отвали, аллергик хренов… — шипит, прожигая взглядом мой лоб. Пытается вырваться из тесных объятий.

Отрицательно качаю головой, скалясь недоброй улыбкой. На яхте давно всё готово: шикарный обед, прохладное вино и кровать с атласными простынями. Всё, что нужно для моей реабилитации и для её удовольствия. Осталось затащить несносную на борт и отчалить подальше от берега. Не станет же она сбегать от меня посреди океана.

— Сказал же, Лис, выходные проведём вместе, — сильнее сжимаю тонкую талию девчонки и, прежде чем она успевает опомниться, подхватываю её на руки и несу к своему «мерину».

Лёгкая, словно пушинка. Носить на руках одно удовольствие.

— Я буду кричать! — хватает меня за шею, зарываясь пальцами второй руки в растрёпанную ветром шевелюру. Сжимает её в кулаке, оттягивая голову назад. Кожу на макушке обжигает приятной болью, хочется простонать в ответ.

— Кричи, сладкая. Здесь тебе никто не поможет. Если что, у меня для такого случая припасён в кармане козырь.

— Какой ещё козырь?

— Справка о твоём психическом здоровье.

— Ыгы… Да ты… Ты ненормальный, Марк! Зачем так всё усложнять?

— Это ты усложняешь, а я пытаюсь провести время с пользой для двоих.

— Всё! — теряет терпение, предпринимая очередную попытку к бегству. — Отпусти меня! Я с тобой никуда не поеду. Уймись!

— Лиса, прекрати, — едва справляюсь с бешеной, усаживая на заднее сидение внедорожника. Понимаю, что без крайних мер не обойдётся. Да мне, в принципе, плевать. Ведь не хочет же по-хорошему. Значит, будет добровольно-принудительно…

Расстёгиваю пряжку на ремне и рывком вытаскиваю из петель толстую полоску кожи.

— Ты доигралась, детка… Клянусь, я хотел как лучше…

— Псих!

Алиса.

Взвизгиваю, когда падаю ниц на сидение, а жёсткий ремень с помощью сильных рук оплетает мои запястья и затягивается на них потуже. От связанных за спиной рук нет ни пользы, ни радости, одно сплошное расстройство.

— Марк, ты придурок, — гневно шиплю, — ты ещё об этом пожалеешь…

— Не соглашусь с тобой, детка. Уверен, тебе понравится сюрприз. Придурки на такое не способны, только безумцы, которых одолела неутолимая страсть.

— Ты маньяк!

— Слишком любвеобильный. Согласен.

Заканчивает возиться с узлом, садит меня и дополнительно пристегивает ремнём безопасности.

— Пусти! — дёргаюсь, едва ли сталкиваясь с ним лбами.

— Вот так-то намного лучше, кошечка. Теперь не расцарапаешь мне лицо и никуда не убежишь. Поехали, — чмокает в губы и захлопывает дверцу.

— Чччееерт! Сукин сын! — багровею от возмущения, следя за тем, как Марк обходит авто, садится за руль и заводит мотор. Через мгновение мы покидаем территорию клиники.

Устав брыкаться, пытаюсь хоть немного расслабиться. Запястья затекли и натерлись об кожу.