Халлем победил. Не мог ведь профессор Вульф оставить всего трех человек в классе. Архивариусы такого не примут.

Профессор Вульф произнес:

– Совершенно резонно, мистер Халлем. И все же я жду, что все, кто не стал тянуть номер, будут на железнодорожной станции Миср через час. Чемоданы оставьте. Мы отправим их вам домой. Я хочу, чтобы вы уехали.

– Вы не можете! – сказал Халлем. – Вы только что сказали…

– Ваша ошибка, бывший кандидат, – сказал профессор Вульф, – в том, что вы решили, что я готов выгнать любого. Я сказал, что вы все должны вытащить номера сегодня утром. Но я не говорил, что выгоню любого. Я знал, что некоторые из вас позволят чувствам восторжествовать над разумом, потому что вчера впервые каждый из вас добился успеха. – Он покачал головой. – Жаль, что вы мне не поверили. Но опять же, я ведь и не давал вам причин доверять мне, верно?

Тяжелая тишина воцарилась в комнате. Все выглядели потрясенными – и те, кто до этого сжимал свои номерки и полагал, что спасся, и те, кто думал, что вытащил неудачный номер. И те, кто отказался участвовать.

Никто не ожидал подобного.

Теперь их осталось девять, понял Джесс. Девять из тех, кто не примкнул к восставшим.

Невероятно, но Джесс прошел еще одно испытание.

…В основе только созданной Библиотеки, в те времена наиболее уязвимой, было слабое место: относительный дефицит скрывателей как таковых. Обучение их деятельности возможно только до определенного уровня, далее необходима искра таланта, с помощью которой можно воплощать в реальную жизнь алхимические теории.

Сегодня люди с выраженным подобным талантом рождаются еще реже, и даже в самой Железной башне все начинают понимать, что столь малое количество скрывателей не может долго поддерживать такую огромную систему, которую представляет собой Великая библиотека, требующая работы по отзеркаливанию, транспортировке книг, объектов и даже людей, а также множества мелких забот.

Без скрывателей Библиотека падет… если только не будет принят к использованию другой метод передачи информации для выполнения подобных работ.

Я предлагаю немедленно и повсюду начать использовать приспособление, которое я называю типографическим станком, представляющим собой систему из передвижных букв, которые можно сгруппировать в определенном порядке и сложить в слова, строчки и страницы текста. Как только на буквы наносятся чернила, с помощью механической руки их прижимают к отдельному листку бумаги, и стопку листов затем можно скомпоновать в книгу.

Таким образом мы сможем передавать знания Библиотеки в скопированной форме бесконечно долго. Данный способ снимает неподъемную ношу с хрупких плеч скрывателей.

Я прилагаю подробную схему данного типографского станка, а также пример страницы, созданной с помощью данного механизма. Надеюсь получить возможность продемонстрировать вам работу механизма в любое удобное для вас время.

Пагубная ересь, родившаяся во времена Гутенберга, снова появилась среди нас, будто некая ужасная сила пытается уничтожить величайший оплот человеческих знаний. И она исходит от одного из наших самых ценных и достойных ученых, того, кто вплотную работает с самой Железной башней, и от этого становится еще тревожнее.

Как было в случае с Гутенбергом и всеми остальными, мы обязаны уничтожить ересь немедленно, пресечь ее на корню. У нас нет другого выбора.

Работа, созданная профессором Вульфом, должна быть уничтожена, это не подлежит сомнению, однако я не могу и не стану соглашаться на уничтожение самого человека. Все его исследования, даже те, что не относятся к ереси, могут быть перенесены из кодекса в Черные архивы. Мы можем избавиться от него, однако в его устранении нет необходимости.

Его необходимо допросить и дать ему возможность осознать свою ошибку. После этого он еще может пригодиться и нам, и Библиотеке, однако под надзором начальника Артифекса.

Он должен, разумеется, понять, что мы даруем ему величайшую милость и такого больше никогда не повторится. Он останется в живых только лишь благодаря милосердной воле архивариуса и хранителей Библиотеки.

Передаю дело в ваши руки, Артифекс.

Дом Птолемея, до этого заполненный студентами, теперь стал неуютно пустым – их осталось всего девять человек. Девять, включая тех, чьему отъезду Джесс не сильно бы расстроился, например, Сантьяго, или Портеро, или Глен, однако… благодаря тому, что теперь с ними была Морган, все казалось Джессу не таким уж и плохим. Ему была приятна компания Морган. Больше, чем следовало, он это осознавал. Из девяти в итоге еще трое должны будут покинуть их группу, так что им всем придется еще сражаться за должности.

На утро третьего дня после ложной лотереи Джесс проснулся до звонка, однако в общей комнате обнаружил Халилу, уже попивавшую кофе и читавшую бланк. Она теперь читала постоянно. Видимо, именно поэтому она могла победить их всех в этой ожесточенной схватке за место в Библиотеке.

– Что случилось? – спросил Джесс и тоже налил себе чашку кофе. Она пожала плечами. – Халила, ты никогда не встаешь так рано. Ты спишь до последней секунды и всегда приходишь точно ко времени. У тебя всегда все четко.

Она закрыла книгу.

– Я хотела поговорить с тобой наедине, – призналась она, – а ты встаешь рано.

– Поговорить о чем?

Она многозначительно на него посмотрела.

– Если ты ждешь, что я догадаюсь, то я понятия не имею, о чем ты, – сказал Джесс, протягивая ей булочку, которые, он знал, она любила. С изюмом. Джесс ненавидел изюм, а Халила тут же откусила от нее.

– Тебе следует быть более осмотрительным, – сказала она.

У Джесса все заледенело внутри. «Она знает. Знает, чем занимается моя семья».

Но Халила продолжила, и оказалось, это не так:

– Я полагаю, ты и сам понимаешь, но все заметили, что ты уделяешь слишком много внимания этой девушке.

– Глен? Ну, она очень высокая. Сложно ее игнорировать. – Халила лишь вздохнула в ответ, так что Джесс уступил. – Ты имеешь в виду новенькую? Морган? Ну хорошо, да, мне нравится Морган. По крайней мере, она не Глен.