Он думал, что если будет сохранять неподвижность, то она поймет, что он недоволен, и уйдет. Но девица и с места не двигалась, и Маклоски волей-неволей пришлось выйти из своего спасительного ступора.

- Что вам угодно, - прогудел он, из-под седых бровей поглядывая на девицу. На тарелке его лежало пирожное с вишенкой, и Маклоски хотел съесть его, причмокивая, без посторонних глаз.

- Доброго дня, - поздоровалась девушка, как нив чем не бывало. - Вижу, вы не узнаете меня? А ведь я была вам представлена. На благотворительном вечере. Помните?

Девушка раздобыла в сумочке порядком измятую и истрепанную маску зайца, и Маклоски недовольно поморщился.

- Не припоминаю, - сухо ответил он. - Эти благотворительные вечера тем и плохи, что подкрадываются все, кому не лень, и стараются запустит руку в карман, в котором им ничего не принадлежит.

Он очень рассчитывал, что девица смутится, оробеет от его грубости, но она и ухом не повела. Напротив - словно показывая своему собеседнику, что разговор предстоит долгий, она уселась, закинув ногу на ногу, свободно откинувшись на спинку стула. В ее глазах, таких смиренных и спокойных вначале, сверкнул дерзкий огонь.

- Я, - отчетливо и ясно проговорила она, - никогда не осмелилась бы запустить руку в ваш карман. Да и помощи у вас просить я бы не осмелилась. Но тут случай особый. Я просто вынуждена действовать настойчиво.

- Нахально, - язвительно поддакнул Маклоски, тоскливым взглядом разглядывая вожделенную глянцевую алую вишенку, вымоченную в сахарном сиропе.

- Ничуть, - ответила девушка жестко.

С каждым  словом ее мягкая нерешительность и застенчивость испарялись, рвались, словно туман о флагшток. И оставался стальной стержень - Маклоски знал цену этой решительность и с тоской понял, что девчонка с него с живого не слезет. Если он выставит ее сейчас, у нее достанет нахальства  подобраться к нему с другой стороны; как курица в курятник, она будет просачиваться в любую щель.

К тому же, эта нахалка, глядя, как Маклоски поглядывает на свое пирожное, заказала целое блюдце - и не с выпечкой, нет! - с вишенками в сиропе! Маклоски нервно облизнулся, увидев, как девица пожирает то, что для него было  так вожделенно и оставлено напоследок.

- А с чего вы вообще взяли, - раздраженно произнес он, с ненавистью подцепляя свою вишенку ложкой, - что я вам чем-то помогу?.. Вероятно, то, о чем вы пытаетесь попросить, не в моих силах. Или я просто не захочу вам помогать.

Девушка пожала плечами.

К тому моменту она полностью освоилась, и Маклоски под ее взглядом впервые за долгое время почувствовал себя беспомощным.

- Ну, вы же иногда нуждаетесь в чьих-нибудь услугах, - произнесла она небрежно. - И вам в помощи не отказывают, хотя вы - без всякого сомнения! - можете справиться без посторонней помощи. Я рассчитывала на вашу помощь из вашего чувства… благодарности.

И она с удовольствием проглотила ложечку вишневого лакомства.

- Послушайте, вы! - вспылил Маклоски. Комкая салфетку и в раздражении швыряя ее на стол. Аппетит был испорчен бесповоротно. -  Я веду дела со многими людьми, и пользуюсь услугами… многих. Но вам я не должен ничего! Ничего!

- А вот тут вы ошибаетесь, - заметила нахальная девица. - Мой отец - Майлз. В свое время он оказал вам… услугу. Он, - в глазах девицы промелькнуло торжество, - и Алекс Блэк. Для вас это мелочь, а для моего отца это стоило очень много. И все же он нашел возможность и средства вам помочь. Вы хотите сказать, - голос девчонки стал вкрадчивым, - что мой отец способен на широкие жесты, а вы - нет? Вам не по силам это?

- Ах, Майлз, - протянул Маклоски, моментально остывая. - И Блэк?..

- Да, -  подтвердила девушка, склонив голову. Глазки Маклоски метались, он припоминал размеры помощи и хмыкал, понимая, что девчонка его прижала. Выглядеть неблагодарным - даже с учетом его репутации, - ему не хотелось…

- Да, они меня здорово выручили в свое время, - согласился, наконец, он. - И что же они хотят теперь?.. Вернуть им деньги?

- Они не хотят ничего, - быстро ответила девица. - О ваших делах вы поговорите с ними сами. Мне не нужны ваши деньги, я на них не имею никакого права,  я не знаю, на каких условиях была заключена сделка, а спросить не у кого.

- Что так? - поинтересовался Маклоски.

- Блэк все равно не скажет, - пожала плечами девушка, - а мой отец болен. Очень болен. Ему сейчас поправиться бы…

- Так что я могу сделать для вас? - произнес приободрившийся Маклоски, до которого дошло, что с него не будут требовать денег.

- Мой отец хотел бы реализовать один проект, - девушка выложила на стол документы, и Маклоски взял из в руки, пробежал глазами. - Я знаю, есть еще соискатель. О мне бы очень хотелось, чтобы предпочтение было отдано мне.

Маклоски с удивлением и внезапной симпатией взглянул на девушку:

- А вы точно дочь Майлза? - спросил он, внимательнее рассматривая девушку. - Знаете, есть в вас что-то. Характер есть в вас, какого в Майлзе никогда не было. Вот так прийти, напомнить о долгах… он никогда не осмелился бы. Вы нацелены на равное сотрудничество, в вас нет чувства приниженности и хвостом вы мести не стали… Пожалуй, если вы не изменитесь, я стану вести с вами дела.

- Я постараюсь, - ответила девушка твердо. Маклоски привстал и галантно поцеловал ее руку.

- Можете запускать проект, - сказал он. - Даю вам слово, что этот проект уже ваш! И да, вы преподали мне хороший урок, - внезапно расхохотался он, колышась всем телом, указывая на ее тарелку с вишенками, - что иногда можно нарушить правила, чтобы получить желаемое!

Когда Маклоски ушел, довольно мурлыча под нос песенку, Крис почувствовала, что вся дрожит. Она мелкими глотками пила кофе, приходя в себя от собственной наглости. Руки ее тряслись.

«Вышло! Получилось! У меня все вышло!»

От этой шальной мысли, бьющейся в висках сильнее пульса, она хотела кричать, прыгать и смеяться, как безумная. Она еле сдерживала себя от этого ребячьего поступка, и с гордостью оглядывала зал, посетителей. Ей казалось, что все смотрят на нее с изумлением и отчасти с завистью.

Маклоски раскланялся с ней! Маклоски вежливо и учтиво с ней распрощался! И обещал, дал свое слово, да еще и выразил желание с ней сотрудничать - а вот это дорогого стоит.

«Папа, ты думал, что я ни на что не годна! Ни на что не способна! - с горькой гордостью подумала она. - А мне удалось то, над чем ты безрезультатно работал так долго… и теперь уже не ты, а  я буду решать, сотрудничать с тобой или нет…»

Пока Крис торжествовала и праздновала свой первый, но такой важный успех, к ней за столик скользнул Ральфи. Молодой человек явно был поражен; наверное, он был  курсе ее с Маклоски удачной сделки, потому что на лице его отражался чистый восторг.