Дахилис, всхлипывая, прижалась к его груди. Он гладил ее по голове, бормотал что-то ласковое и наконец прошептал:

– Да, верно. Пусть будет, как ты хочешь. И ты права, мне самому следовало бы понять. Единственное, что меня оправдывает – я был слишком занят делами мужчин, чтобы думать о ком-то, кроме тебя, моя Дахилис.

Она сглотнула, овладела собой и села прямо. Грациллоний целовал ее щеки и губы, коснулся мягкой кожи под ухом и замер, впивая теплый запах ее волос.

– Благодарю т-тебя, – прошептала Дахилис. – Ты всегда так добр.

– Разве можно быть иным с тобой? И ты убедила меня. Сможешь объяснить… остальным, что я не желал… оскорбить их?

Дахилис кивнула.

– Я обойду всех сегодня же, ведь завтра начинается мое Бдение.

– Что это? – заинтересовался Грациллоний.

– Как, ты не знаешь? А я-то думала, что мой просвещенный повелитель… Ну да ладно. Сен – священный остров, и хотя бы одна из галликен должна пребывать там всегда, кроме нескольких особых дней, когда все мы нужны здесь. Например, во время собраний Совета, коронаций, венчаний. Ну и еще Бдения прерываются во время войны, ради безопасности, хотя едва ли даже самые дикие пираты осмелятся… Мы остаемся там по очереди, на день и ночь. Команда перевозчиков составлена из моряков, заслуживших особую честь. Они сменяются через месяц.

Грациллоний не решился спросить, что делают высшие жрицы на острове. Таинства наверняка запретны для мужчин. Он с новым интересом взглянул в юное личико.

– В тебе скрыты глубины, о которых я и не подозревал, мое чудо.

Дахилис тряхнула блестящими прядями волос.

– Нет-нет, я совсем мелкая, честно.

– Ты несправедлива к себе.

– Я говорю правду. Смерти четырех старших королев не коснулись меня, мне только было грустно и не хватало их. Лишь когда умер отец, я поняла, что такое горе.

– Он, конечно, обожал тебя.

У Дахилис задрожали губы.

– Он меня совсем избаловал, это верно. Ты так похож на Хоэля, каким я его помню, Гра… Грациллоний? – ее знания латыни едва хватало, чтобы не перепутать слоги его имени. И Грациллоний предпочитал переходить на исанский, говоря с ней. Он уверял себя, что нужно пользоваться каждым случаем поупражняться.

– Даже потом, когда я перестала оплакивать его вслух, – продолжала Дахилис, – я не приобрела мудрости. Я мечтала отбыть свой срок служения весталкой и выйти замуж за милого юношу, которого сама себе выдумала. – Ее улыбка поблекла. – Но мать умерла, и появился знак, и… – она снова уставилась в пустоту, сжав кулачки.

– Должно быть, это было ужасно, – сказал он. Дахилис понемногу расслабилась.

– Сперва. Но Сестры заботились обо мне. Особенно Бодилис. Она мне настоящая сестра, ты ведь знаешь. Она тоже дочь Тамбилис, хотя ее отцом был Вулфгар. Но и остальные утешали меня и учили. С Колконором… это редко бывало долго. Кончив, он выгонял меня или засыпал и храпел всю ночь. Тогда утром я могла уйти домой. А пока он меня использовал – как бы унизительно или мучительно это ни было, – я могла уйти. Я посылала свой дух назад, в прошлое, или вперед, ко временам, когда все снова станет хорошо. Меня научила этому Форсквилис. А в дни, когда он оставлял меня в покое, я жила, как хотела.

– Скажи мне, – попросил Грациллоний, желая отвлечь ее от тяжелых воспоминаний, – почему тебя назвали Дахилис? Я знаю, что мать называла тебя Истар. Как вновь избранные галликены получают свои новые имена?

– От названий мест. Они несут благословение духа-покровителя. Мое имя означает «Дахейская». Дахей – это источник в восточных холмах. Там живет нимфа Ахе. Я выбрала его, потому что он, прохладный и бурливый, скрывается в тени деревьев. Когда я была маленькой, и мать или Бодилис брали меня с собой на прогулку в те места (там очень красиво), я, пока они медитировали, отыскивала источник, дарила Ахе венок и просила послать мне счастливые сны.

Она вздохнула, но в этом вздохе больше не было горечи.

– Нельзя ли нам с тобой когда-нибудь отправиться туда, Грациллоний? Я бы показала тебе источник Ахе.

– Ну конечно, как только удастся найти время. Пока слишком много неотложных дел. Ты можешь не слишком торопиться с передачей моего послания. Твое Бдение на Сене будет отложено. Я как раз собирался сказать, но с тобой забыл обо всем. Хлопотливое занятие для невежды, не знающего ни людей, ни обычаев, – собрать Совет. Но мне удалось. Совет состоится завтра, – Грациллоний усмехнулся. – Необходимо твое присутствие.

– Это только формальность, – скромно заметила она. – Мне нечего предложить.

– Повторяю, ты присутствуешь. Хотя бы для того, чтобы украсить собой наше скучное собрание.

– О мой единственный!

Они обнялись.

– Я не знала, – шептала Дахилис, – я думала, конечно, что новый король принесет на плечах новое время, иначе и быть не может. Но я не ждала радости, какую ты принес мне. Прошлой ночью, когда ты заснул, я молилась Матери Белисаме. Я молилась, чтобы ты прожил много-много лет, и, что бы ни случилось, я хочу умереть раньше тебя. Я думаю только о себе, да? Я бы вернулась в море и ждала тебя. Я всегда буду ждать тебя.

– Ну-ну, меня еще хватит не на одну битву, – похвастался Грациллоний. Дахилис прижалась к нему, и он почувствовал прилив силы.

– Хм-м, в полдень меня ждут суффеты, но у нас еще остался час. Может?…

Она довольно промурлыкала:

– А ты думал, что придется долго отдыхать!

– С любой женщиной, кроме тебя, так и было бы, – он мельком припомнил, как Квинипилис говорила о силе богини…

Дахилис вприпрыжку поспевала за его размашистым шагом.

– А нельзя ли потерпеть, пока ты побреешься? Потом ты мог бы и бороду отрастить. В Исе носят бороды.

Он потер подбородок.

– Посмотрим. Что-то моя борода и впрямь начала расти с небывалой скоростью.

– Ну, пока лучше ее убрать. Не слишком пристойно мне показываться Сестрам с исцарапанными щеками. Хотя они все поймут и по моей походке, милый мой жеребец!

II

Форум Иса никогда не был рыночной площадью. Это название принесли с собой римские инженеры, которые, пока шло возведение стены в гавани, успели перестроить и площадь, и многие городские здания. В центре города, там, где скрещивались дорога Лера и дорога Тараниса, открывалась площадь, окруженная общественными постройками. Архитектура их напоминала римскую: мрамор и величественные колоннады, но эти здания не подавляли своей величиной. Храм Тараниса, бани, театр и библиотека были всегда открыты. Базилика использовалась реже, поскольку в последние две сотни лет в городе не было постоянного представителя империи. Храм Марса стоял пустым долгие годы, пока император Константин не потребовал от Иса принять христианского священника. Тогда храм превратили в церковь.