вторгнется туда

где узко и душа моя

потревоженная

живёт

Романы Кирилла для меня были больше поэзией, нежели прозой. Горькими стихами его одинокой души. И, несмотря на то, что сейчас мне нужно было думать совсем не о том, я никак не могла настроиться на нужный лад.

Перестала отвечать на его сообщения. Это было глупо и по-детски, но я не хотела с ним общаться. Какой смысл вести переписку, если все его слова — пустая болтовня? Мы смотрим на мир по-разному, и я не знаю, в силах ли изменить его представление об отношениях. Конечно, нам с ним нужно будет поговорить. Когда-нибудь. Но прямо сейчас я была совсем к этому не готова.

Я поехала к Лие и забрала платье, которое купила специально для этого важного вечера. Теперь я немного жалела, что предпочла белое скромное платье тому бордовому с глубоким декольте, на котором настаивала Лия. Мне больше не хотелось выглядеть невинной, я испытывала потребность показать всему миру, что могу быть красивой и желанной.

Мы договорились с подругой, что вечером встретимся на месте. У меня оставался целый день для того, чтобы продумать свою вступительную речь и подготовиться к разговору с Кириллом. Я лишь смутно представляла, что должна сказать ему. Наверное, глупо было обижаться на его с Анной отношения, ведь я даже не была уверена в том, что их связывает что-то помимо бизнеса. Но в голове вставали яркие образы с фотографий. Я не могла избавиться от ощущения, что Кирилл в очередной раз обманывает меня, и ведёт какую-то свою игру. Я не понимала, зачем нужна ему? Чего он хочет добиться от наших отношений?

Весь день я провела в нервном напряжении, и постоянные звонки и сообщения от Кирилла с предложением пойти на презентацию вместе совсем не помогали. В итоге я ответила ему, что встречусь с ним на месте и отключила телефон.

Вечером я взяла такси и отправилась в картинную галерею. Это место находилось на Манхеттене, рядом с Центральным парком. При подъезде я увидела, что несколько фотографов уже дежурят около входа. Я попросила водителя проехать чуть дальше и вышла в квартале от галереи. Позвонила Джейку и предложила встретиться на улице. Волнение подступало к горлу. Я нервно ходила взад-вперед, теребя в руках листы с речью. Заготовленные слова казались мне сейчас недостаточно проработанными, но времени выдумывать что-то новое у меня уже не было.

Джейк не заставил себя долго ждать, хотя мне и показалось, что прошла целая вечность. Я постоянно включала экран смартфона, чтобы удостовериться, что мы не опаздываем. Минуты ползли очень медленно. Время — вещь очень субъективная. Иногда пять минут, растекаясь по животу томительным ожиданием, кажутся вечностью. В другой раз часы пролетают за несколько секунд, и ты с удивлением обнаруживаешь, как солнце, которое вот недавно стояло высоко в небе, уже покрывает тебя алыми лучами заката.

— Привет! — слышу позади голос Джейка.

Он с интересом оглядывает меня и делает небольшой поклон.

— Ты выглядишь замечательно! — говорит Джейк не скрывая восхищения.

— Спасибо. — я киваю и немного краснею. — Ты тоже.

Джейк сегодня в белой рубашке и брюках, а длинные волосы собраны в аккуратный хвост. Сейчас, когда его татуировки скрыты под одеждой, а лицо чисто выбрито он выглядит немного моложе своих лет. Можно представить, что мы — парочка подростков, идущих на выпускной.

— У меня есть для тебя небольшой подарок. — Джейк достаёт из кармана коробочку с логотипом «Тиффани». Он открывает её, и я вижу изящный серебряный браслет с подвесками. — Примеришь?

К глазам подступают слёзы, когда замечаю на одной из подвесок заглавную букву «К». Другая — маленькая книга — переливается в свете фонарей. Третья — самолётик.

— Спасибо, Джейк! — я порывисто обнимаю его и незаметно утираю слезинки в уголках глаз. — Ты такой замечательный человек!

— Надеюсь, он принесёт тебе сегодня удачу, чужестранка. — Джейк шепчет мне и тоже обнимает.

Спустя несколько секунд его объятие становится крепче, и я смущённо отстраняюсь. Беру у него браслет и надеваю на запястье левой руки, замочек застёгивается, и украшение повисает на мне приятной тяжестью.

— Джейк, он просто волшебный! — я вожу рукой из стороны в сторону, любуясь, как весело позвякивают подвески. — Спасибо!

— Хватит уже меня благодарить. — Джейк смущённо смотрит в сторону. — Я рад, что тебе понравилось, но если ты и дальше будешь меня благодарить, мне станет ещё более неудобно. Поэтому просто улыбайся весь вечер, и мы в расчёте.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Я одариваю его самой искренней улыбкой и беру под руку.

— Ну что, пойдём, расскажем миру о твоей книге? — он заговорщически подмигивает.

Мои внутренности опять скручиваются. Но теперь, рядом с Джейком, который источает уверенность и беззаботность, я чувствую себя немного спокойнее.

— Пошли. — тихо говорю я, и мы отправляемся в сторону галереи.

Мы идём молча, потому что я мысленно повторяю слова своей речи. Когда мы подходим к месту, фотографы оказываются заняты лимузином и выходящими оттуда людьми в дорогих костюмах, поэтому мы беспрепятственно проникаем внутрь, оставшись никем незамеченными.

Мы входим в совершенно белое помещение, с высокими потолками и большими окнами. Стерильная белизна галереи неприятно ассоциируется у меня с операционной. Яркие лампы освещают редкие полотна на стенах. На мой взгляд, картины слишком рассредоточены, но, видимо, это сделано нарочно, так как взгляд, ища за что бы зацепиться, сразу останавливается на произведениях искусства.

Мы проходим чуть дальше и оказываемся в просторном зале. В середине расставлены стулья, а перед ними возвышается что-то наподобие кафедры. Она похожа на те, за которыми я читала лекции в университете. В зале собралось уже достаточно много незнакомых людей. Меня охватывает сильное беспокойство, когда я представляю, как стою за этой кафедрой и пытаюсь донести суть своей книги в нескольких предложениях.

Борясь с желанием немедленно покинуть это место, я рассеяно вглядываюсь в лица людей. Слева от нас стоит стол с угощениями, а официанты разносят бокалы с шампанским. Я останавливаю одного из них и беру бокал. Джейк следует моему примеру. Когда я залпом выпиваю своё шампанское, то слышу позади нас русскую речь. Чуть не поперхнувшись поворачиваюсь и вижу Анну Старец. Она стоит рядом с Кириллом и держит его под руку. Они очень подходят друг другу — оба выглядят элегантно в чёрном. Немного дольше, чем следовало бы, я рассматриваю Кирилла. В дорогом чёрном костюме он кажется «своим» в этом море роскошно разодетых людей. Верхняя пуговица его рубашки расстёгнута и можно рассмотреть часть татуировки на его шее. Я хорошо помню, как водила по ней пальцами, когда мы вместе лежали в постели в его квартире в Москве. Это татуировка змея, которая обвивает красное яблоко. Запретный плод всегда так сладок, пока ты не распробуешь всю горечь грехопадения.