Оставался четвертый ход: мерзкая, во многих местах просевшая нора, кишащая существами, отдаленно походящими на крыс. И все-таки, этот лаз был вполне приемлем для человека небрезгливого. Брезгливостью Урайн, конечно, не отличался.

Ход начинался там, где стояли теперь Элиен и его воины – за плитой с изображением косматой звезды.

Плита, конечно же, подвижна. И скоро она отойдет в сторону, чтобы открыть свету факелов удивленный лик Октанга Урайна.

«Деваться ему решительно некуда. Рано или поздно он выйдет на поверхность. Либо останется в подземельях Тайа-Ароан навсегда.»

Элиена совершенно не смущало то, что с какого-то момента он перестал ощущать близость Октанга Урайна.

«Шарит, небось, по своим затхлым схронам локтях в двухстах от нас…»

За спиной Элиена душераздирающе застонал Циндал.

Спустя несколько мгновений сын Тремгора зачуял, как Урайн быстро, очень быстро приближается к выходу из подземелья.

«Все. Сейчас.»

Ирвамессы обнажили мечи.

Ашера Тощий извлек на свет свой талисман – Поющую Стрелу, подаренную ему Аганной после победы над герверитами в Лон-Меаре.

Стрела хранила его уже семнадцать лет. Она спасла его от гибели в Даранке и сейчас была вложена в трофейный керкский лук. Единственный лук, который имелся в распоряжении их крохотного отряда.

Элиен одобрительно кивнул. В его руках едва слышно пел на высокой, чистой ноте меч Эллата.

Теперь Урайна отделяли от выхода из подземелья десять шагов.

Плита с косматой звездой дрогнула.

Медленно, очень медленно, сдвигаясь на каждый удар сердца чуть более, чем на толщину шелковой нити, она открывала черный, как ночные небеса до сотворения луны и звезд, провал подземного хода.

И в этот момент магическое зрение Элиена было ослеплено вспухшим в глубинах сознания Звезднорожденного шаром малинового пламени.

Озаренные нечеловеческим разумом холодные глаза наблюдали за оринскими воинами, полукольцом окружившими выход из подземелья Тайа-Ароан.

Существо, имя которого некогда гремело над Асхар-Бергенной гибельными барабанами братоубийственной войны, существо, претерпевающее тысячи перерождений в тысячах миров, некогда изгнанное из Круга Земель и ныне вновь возвращенное к полутелесному бытию могучей рукой Властелина, помнило о своем назначении.

И теперь его назначению пришло время свершиться.

Тонкая материальность Девкатры распустилась легчайшими кружевами и вошла в сухую листву вязов, которые с трех сторон охватывали сокрушенный Варнаг.

Девкатра не видел больше своих жертв, как не дано зреть океану гибнущие в его пучинах корабли. Но Девкатра не нуждался сейчас в этом – в конце концов, он не был любопытен .

Сотни тысяч листьев разом покинули ветви вязов, сорванные волей Девкатры, и, взвившись неистовым смерчем, образовали угрожающее шелестящее кольцо, в центре которого находились непрошеные оринские соглядатаи, а на самой его границе – привязанные к молодым деревьям кони и мятущийся в бреду Циндал.

Ирвамессы были вышколены Элиеном и Ашерой так, чтобы встречать мелкие неприятности вроде сверхъестественной вьюги оживших листьев с безмятежностью младенца. И хотя безумие Даранка пережили немногие, на тех, что уцелел, можно было положиться втройне. – Держать строй! – гаркнул Ашера и воины повиновались.

Никто из них не спустил цепких взглядов с каменной плиты, открывшейся уже на четверть.

Кони жалобно ржали, обезумев от ужаса, и рвались с привязи. Однако оринская узда и крепость молодой древесины, нашедшей дорогу к свету сквозь мертвящий панцирь руин, не позволяли им сорваться с мест и внести полное смятение в отряд ирвамессов.

Хуже других пришлось Элиену. Он не устоял на ослабевших ногах и упал на колени.

Шар малинового пламени, пожирающий его мозг изнутри, распух, казалось, до размеров небесного светила.

В следующее мгновение шар взорвался.

Мириады спятивших листьев, прежде ураганом круживших вокруг отряда, все разом ринулись к центру и молниеносно воспламенились.

Хохоча и ликуя, Девкатра извлек свою материальность из отмершей лиственной плоти, которая льнула к ирвамессам сонмищем огненных бабочек.

В те мгновения среди руин Варнага находился лишь один человек, способный зреть природу Крылатого Пса Хуммера и наблюдать за его жуткими выходками.

Этим человеком был Циндал.

Циндал, обуреваемый страшными видениями, лишенный движения и речи, видел Девкатру, сопровождающего их отряд, от самой деревни керков. Увы, он был лишен возможности сообщить об этом Элиену, ибо был загнан магическим ударом Ийен в западню безмолвия.

Временами тонкоматериальное тело Девкатры прорывало зыбкую оболочку распадающейся личности Циндала и питалось ею – твари нужно было набраться сил.

Но Девкатра не обжорствовал – он поглощал Циндала ровно настолько, насколько в этом нуждался. Так крохотные черви-личинки поедают плоть парализованной гусеницы. И лишь благодаря этой рачительности Девкатры оглушенный магией Циндал был все еще жив.

Чтобы обратить ирвамессов живым средоточием тысячекрылой пламенной плеяды, чтобы сделать из опытных воинов стадо, ревущее от боли и безысходного отчаяния, Девкатре пришлось отказаться от власти над Циндалом. И теперь несчастный воин мог, наконец, позволить себе спокойную смерть.

Но Циндал не воспользовался этой прекрасной возможностью раз и навсегда покончить со страданиями плоти. Он все еще был жив, хотя его тело неумолимо двигалось к гибели в роении искр и удушливом дыму, что принесли воспламененные листья.

За время, проведенное в соседстве с Девкатрой, Циндал разучился чувствовать боль.

Он приподнялся, опираясь на обожженные ладони, и пополз туда, где в роении таких легких и таких беспощадных огней погибали последние ирвамессы из отряда гиазира-свела.

Циндал не видел их – он полз на крики, которые только и могли служить ориентирами на этом хуммеровом пиршестве.

– Свел, убей его, свел!!!

– Молчи, Ашера! Молчи! Если я попытаюсь сделать это, ты умрешь… поэтому молчи…

Пламя не властно над плотью Звезднорожденного.

Звезднорожденный Октанг Урайн некогда прошел в теле Шета окс Лагина сквозь строй горящих кораблей на Священном Острове Дагаат. Сам Элиен дважды спасал своих подданных в Орине от огня, собственными руками изничтожая самое сердце пожара.

Да, Элиен ничего не видел среди бурана неистовствующих искр. Да, его волосы быстро истлевали, обнажая крупный, бугристый череп государственного мужа и государственного мага. Да, он знал, что рискует упустить Октанга Урайна. Но пока его неуязвимая плоть могла служить щитом для Ашеры Тощего, она должна была им служить – иначе во имя чего судьба наделила его этим едва выносимым бременем могущества?