мучительно-радостное смущение, которое было бы уместным на настоящем свидании: Артём, в обычной футболке и с подносом в руках, кажется простым и милым. Со стороны мы смотримся парой. Немного экзотичной: он светлый, а я темненькая. Но при этом гармоничной и даже красивой.

— Я столько не съем, — предупреждаю сразу, оглядывая суп и гигантский бургер, что он мне купил.

Пахнет обалденно, желудок моментально откликается.

— Я доем, — бросает Истомин.

— Ладно, — пожимаю плечами. — Если что, сбегаю за одноразовыми вилками.

— Бургер нужно есть руками, Галя. Подкол не засчитывается.

Он берет со стола картошку, угощает меня, но едва я раскрываю рот навстречу поджаренной дольке, Артём забирает и жует сам.

Решаю не обижаться. Вместо этого утаскиваю еще одну дольку с его тарелки и под обличающим возмущенным взглядом принимаюсь за суп. Вот такая дерзкая.

— Боже, ну как же здесь вкусно! — хвалю я через некоторое время. — И красиво.

— Мне тоже нравится. — Истомин откидывается на спинку стула и оглядывается. Смотрит на горы.

Выглядит расслабленным и как будто поймавшим за хвост ускользающую гармонию. Даже вечный залом между бровями разглаживается. Артём выглядит моложе, чем обычно. На свой возраст.

— Завораживает, — шепчу я.

— Да. — Он переводит взгляд на меня. — Падающая вода завораживает.

Мы смотрим друг на друга, кожу покалывает, и сердечко сжимается от восторга.

Когда спускаемся по крутой лестнице к тропе, Артём поддерживает под локоть, незаметно проводя ладонью по груди, ягодицам. Незаметно для других, но ощутимо для меня.

Дух захватывает от предвкушения. От того, как прикасается. От всего происходящего.

— Замечаешь, как на тебя смотрят? — говорит Артём расслабленно, с улыбкой.

— Главное, чтобы ты смотрел, — парирую я. — Другие мне безразличны.

Иногда я и правда ловлю взгляды, но это скорее исключение. Если уж честно, рядом с Истоминым я вообще забываю, что существуют другие люди.

— Как бы не пришлось подраться за тебя, — тянет он задумчиво. Следом раздраженно прищуривается. Агрессивный кивает в сторону группы стоящих у забора парней.

Те быстро отворачиваются.

Артём цедит сквозь зубы:

— В руках себя держите, молодые люди.

Хихикаю, на всякий случай подходя к Артёму поближе. Не хотелось бы становиться причиной драки. Я выбрала спутника, и это не обсуждается.

— Если тебя поколотят, я официально стану твоей самой неудачной покупкой, — смягчаю ситуацию.

— Очень в этом сомневаюсь, Галя. Ладно, проехали. Судя по рельефам и осанке, ты занималась спортом, возможно даже профессионально. Расскажи мне. Не стесняйся. Гимнастика, танцы?

— Балет с трех лет, — отвечаю бойко. — У нас была сильная и строгая преподавательница.

— Почему бросила? Из-за травм?

— Да, не повезло. В двенадцать сломалась и меня парализовало. Случались травмы и до этого возраста, но тогда казалось, что самое страшное в жизни — это остаться без балета. Полежав месяц в постели, мнение свое я изменила. Есть вещи и похуже.

— Мне жаль. Полагаю, ты славно танцевала.

— С балетом у нас странные отношения. От ненависти до любви и обратно. Лет до семи я его ненавидела всей душой. В пять я даже написала Дедушке Морозу письмо, чтобы тот подарил мне перелом ноги и чтобы папа перестал заставлять меня танцевать. Это письмо отец до сих пор хранит, оно ему кажется трогательным. Подарок дошел, правда значительно позже и в извращенной форме: сломала я спину. Бояться нужно своих желаний! — всплескиваю руками.

— Как ты с этим справилась? — говорит Артём совершенно серьезно.

Будто сочувствует, словно ему не наплевать, что там случилось у меня в подростковом возрасте.

Вздыхаю:

— Сложно. Вообще, возраст двенадцать-тринадцать лет мне дался с трудом, много потрясений было. Произошла переоценка. Раньше я была уверена: мой мир прекрасен! Танцуя, я делаю его еще лучше! — Совершаю несколько фактурных движений руками. — Потом парадигма существования треснула и померкла.

— В таких случаях нужно погоревать как следует и сформулировать, куда идти дальше. Галчонок, как у тебя с «погоревать»? — продолжает интересоваться Истомин.

Вытираю уголки глаз и натягиваю улыбку. Я уже могу говорить на эту тему спокойно, честное слово.

— Горевать я, наверное, не умею. Да и особо некогда было. Но новую парадигму составила.

— Тут главное не провалиться в нигилизм.

— Звучит заманчиво, — соглашаюсь я. — Наверное, все люди в какой-то период обрастают цинизмом. Чем раньше, тем безопаснее.

— Нет, девочка. Со стороны циник выглядит как будто умнее тех, кто придерживается идеалов. Но в действительности это совсем не так.

— Думаешь?

— Циники — самые бесполезные люди на свете. Своей системой ценностей они как бы освобождают себя от необходимости что-то улучшать в себе и окружающем мире.

Вечером Артём отдыхает в постели. Мы собирались сходить куда-нибудь поужинать, я заранее приготовила платье, но устали после пешей прогулки и впечатлений. Надышались кислородом до такой степени, что после душа вырубились на два часа.

Проснувшись, Артём предложил никуда не ходить, заказать еду в номер. У меня ощутимо ныли поврежденные в детстве суставы, поэтому с радостью согласилась. Да и провести с ним целый вечер дома — заманчиво.

Артём в наушниках, поэтому приходится окликнуть громче.

Он освобождает уши и с трудом отрывает глаза от планшета. Приподнимает бровь.

— Мы договорились, что закажем ужин через час.

— У меня есть сюрприз, — объявляю, борясь с робостью и волнением.

— Ну?

— Ты бы не мог раздеться, лечь на живот и завязать глаза? — Протягиваю ему повязку для сна.

Удар сердца. Второй. Артём смотрит на меня в замешательстве.

— Разумеется, нет, — отвечает, прищурившись. — Даже не надейся. У тебя свободное время, займись чем-нибудь и дай мне поработать.

Фух. Ладно.

— А просто закрыть глаза? Я хочу сделать тебе массаж.

— У нас спа внизу. Если я захочу массаж, обращусь туда.

Но ты не обратился! В том-то и дело! Я предложила, даже позвонила и уточнила, есть ли время, но ты ответил: «Потом». И забил.

— Пожалуйста, — прошу.

Артём мешкает, размышляя, после чего нехотя кивает и откладывает планшет.

— Только если массаж будет с завершением.

— Конечно.

В комнате приглушенный свет, Артём лежит в кровати, рядом с ним на тумбочке атрибуты моей профессиональной сферы. Клиент желает заняться сексом и всё разложил аккуратно. И до этого дойдем, вся ночь впереди.

Я включаю расслабляющую музыку и иду к нему. Слушаться Истомин не