Пешей.

— Уже всё, приехали? — расстраиваюсь я, с завистью поглядывая в сторону очереди на подъемник. — Может, еще не много поднимемся? Чуть-чуть. Инженеры старались, строили.

— Спорт — жизнь, Галя, — бодро объясняет Артём. — Когда на душе паршиво, что в первую очередь нужно делать? Верно: приводить в порядок тело. Потому что наши чувства и эмоции — это химические реакции. Все взаимосвязано.

— Короче, мы шпарим в гору своим ходом.

— Да.

Я поправляю лямки рюкзака, радуюсь, что купила хорошие, удобные кроссовки. И устремляюсь вслед за Артёмом навстречу приключениям.

Зимой на этот курорт ради удобных трасс съезжаются лыжники и сноубордисты, летом же горы исполосованы пешими и велосипедными маршрутами. Наша сегодняшняя дорога отмечена на карте синим цветом, значит, средняя степень тяжести. Для подготовленных.

— Так вот что ты имел в виду, когда спрашивал о расширении прайса! — со злостью выпаливаю я, карабкаясь по камням тридцатью минутами позднее.

Артём уже забрался на приступок и смотрит сверху вниз на мои старания.

Здесь не слишком опасно, но конечность вывихнуть — запросто. И я уже дважды поцарапала колено.

— Чертов извращенец, — мямлю себе под нос.

Артём хохочет. Присаживается на корточки и милостиво протягивает ладонь.

— Ты же не думала, что твои «уникальные» способности в постели стоят так дорого? Я заценил, деваха спортивная, то что надо в поход.

Я фыркаю. Проигнорировав снисходительный жест, подтягиваюсь на руках сама и наконец забираюсь. Встаю рядом на камне, гордо расправляю плечи. И тихонечко, чтобы никто не услышал, пародирую:

— Галя-Галя, блин, с тобой душа от тела отлетает!

Между прочим, очень похоже. Истомин больше не улыбается. Смотрит укоризненно. В глазах печаль-беда, словно я предала его святые детские мечты. Потом он переводит взгляд в сторону и сообщает:

— Змея.

— Где?! — взвизгиваю я и, кинувшись ему на шею, поджимаю ноги.

Артём тут же обнимает, стискивает ягодицы, поглаживает. Прослеживаю взгляд и понимаю, что никакой змеи нет. Это он меня так назвал, что ли?! Хочу опуститься на землю, но извращенец не пускает.

Произносит с улыбкой:

— Она уползла. Охотится за приличными девчонками, наверное. Здесь ей ловить нечего.

Дуюсь. Бесконечную секунду мы с Артёмом сохраняем зрительный контакт, я сопротивляюсь изо всех сил его магнетизму. Истомин чуть приподнимает брови, сводит вместе... дальше всё как в тумане. Сдаюсь! Обнимаю крепко, нежно целую в губы, пускаю в рот его язык. Артём немного вспотел и уютно пахнет. Мне нравится. Сладко улыбаюсь после.

— Я снова начинаю о тебе беспокоиться, — смягчается он.

— Прости, просто немного устала.

Истомин наконец опускает меня. Оглядывается, проверяет время.

— Можем сделать короткий привал. Поработаешь привычным образом. — Он демонстративно вглядывается в глушь.

Я закатываю глаза. Достаю бутылку воды и остервенело пью. Теперь не сдаваться — дело принципа.

— Я устала? Нисколько! Догоняй!

Смело иду дальше, хотя ноги порядком гудят. Слышу позади:

— Окей.

Глаз на затылке у меня, разумеется, нет, но чуйка подсказывает: Артём улыбается. И конечно, смотрит на мой зад. Как и все, в общем-то. Уж слишком откровенные шорты. Я знаю, что Истомин взял с собой презервативы, и не имею ни одной идеи — зачем.

В лесу прохладно. Если на самом курорте под палящим солнцем нечем дышать, а в здании без кондиционера находиться невыносимо, здесь, в глуши, под столетними кронами — идеально! Понимаю, что, несмотря на сложности, мне безумно нравится эта затея. Хотя признаваться уже неловко.

Впереди и позади — туристы, мы рассредоточились по тропе и не мешаем друг другу. Любуемся видами. В какой-то момент наш с Артёмом разговор опять заходит о Петре.

— А Пётр хороший человек или плохой? — спрашиваю я. — В общепринятом понимании. Я в курсе, что он твой друг.

— В общепринятом, наверное, нет. Он мой уборщик.

— В плане... — Заговорщически понижаю голос: — Убирает за тобой трупы ершистых проституток?

Истомин смеется и с энтузиазмом кивает. Но потом все же решает пояснить:

— Его фирма выиграла у нас тендер на уборку. Чистят территории, драят полы. И все такое.

— В наше время ручной труд ценится, аж на яхту хватило, — позволяю себе иронию. — Круто.

— Да, важное и полезное дело.

— А у тебя есть своя яхта? Или так везет лишь уборщикам?

— У меня? Я же обычный госслужащий. Откуда? — Артём делает паузу и добавляет значительно тише, не без комичных интонаций: — Но есть у моей мамы. На Кипре.

— Ого! — тяну я. — Ты часто выходишь в море?

— Это мой первый отпуск за несколько лет. Я, честно говоря, яхту только на фотографиях и видел. Согласен, несправедливо.

— А по-моему, очень даже. Прости! Вообще, мне очень понравилось плавать. Вчера был невероятный день.

Мы забираемся по довольно крутому склону, Артём заботливо подсаживает меня под ягодицы. После чего уже я протягиваю ему руку и тяну на себя, в итоге мы чуть не падаем! Смеемся.

— Возможно, еще спустимся к морю на пару дней. Посмотрим. У меня впервые нет четкого плана, хочется спонтанных решений, — делится он.

— Понимаю.

Сама думаю: если мы спустимся к морю, есть вероятность, что вновь увидим Петра. Чуть округляю глаза, вспоминая флирт и поцелуй на брудершафт. Не сухой чмок, а именно поцелуй, хоть и без языка, но вполне себе. Быстро смытый вкусом шампанского. На глазах у Артёма. Морозец проскальзывает между лопаток. Когда мы выходим на более-менее ровную тропинку, я продолжаю прощупывать почву:

— Артём, можно интимный вопрос?

Глава 29

— Давай, Галчон. Самое время спровоцировать компрометирующим вопросом взрослого дядю: мы в лесу.

— Да. — Прочищаю горло. Прикопает так прикопает. — Ты обронил как-то, насаживая меня на свой огромный раскаленный член, что в своем присутствии позволяешь многое.

— Не дает покоя эта фраза? Хочешь повеселиться? — бросает Артём буднично. Без обид или претензий. Просто любопытство.

Во рту пересыхает, приходится сделать остановку и вновь попить воды. Боже, почему это так волнует? Я точно не родная в семье, меня подкинули праведным родителям.

— На самом деле мне немного страшно, — признаюсь аккуратно. — На групповушку я не подписывалась. Даже с тобой.

— Заставлять силком в планах нет, не скули. Я примерно так и представлял, что мы будем ходить по горам все две недели. Терпимо.

Терпимо?!

— Вот чего ты насмехаешься! Я ведь