Например, несколько кланов владеют машиностроительным заводом. Развалившимся и умирающим. Но каким бы завод ни был, он - основная база. Ресурсы завода мобилизуются для создания дочерних организаций. Один из кланов организует банк - туда переводятся заводские счета и там прокручиваются деньги. Другой клан организует торговую фирму, используя транспорт и складские помещения завода бесплатно. Третий клан организует на заводском оборудовании какое-либо производство. Все три структуры минимизируют объявленные доходы, но при этом имеют еще фактически бесплатные помещения, связь, транспорт, технику - за все платит завод. Завод должен сидеть на грани финансовой ямы. Но если при этом какой-либо фирме требуется оборудование, то платит за него завод, а работает оно на фирму. Стабильность системы поддерживается тем, что все верхушки кланов держат должности именно на заводе. Фирмы без завода - ничто.

Естественные монополии никому не принадлежат, но кто их контролирует известно. С собственностью это слабо соотносится - Черномырдинский клан не владеет "Газпромом", но всем известно, кто "Газпромом" распоряжается. Черномырдин совершенно верно сказал о деньгах: "Это не мои деньги, это деньги моего сына". Так же могут сказать о деньгах президенты Татарии и Башкирии. Сын президента Минтимера Шаймиева Радик Шаймиев - главный советник гендиректора АО ТАИФ (Местный монополист связи). Первым вице-президентом Башнефтехима является сын президента Башкирии Урал Рахимов.

Корпорации имеют дело с корпорациями, друг друга знают и друг другу не доверяют. Деньги корпорация хранит в своем банке, оперирует недвижимостью через свою фирму. Клиенты у фирм есть "свои" - свои корпоратисты и все остальные. Фирмы проводят взаимозачеты услуг внутри корпорации, и потому услуги для своих ничего не стоят. Для своих - льготы, выигрыши, бесплатные услуги; причем все это включается в легальную расходную часть баланса. Когда прогорает подставной корпоративный банк - корпоратисты получают целиком все свои проценты. Когда прогорает корпоративная фирма - корпоратисты за копейки скупают ее имущество.

Изо всех принципов разрастания корпорация предпочитает все свое: если есть фирма, то появляется свой банк, своя брокерская контора, своя фирма по недвижимости, своя туристическая компания, своя газета, свой журнал и т.д. Те же фирмы типа МММ - это филиалы многочисленных корпораций, простым людям с улицы подобным заниматься никто бы не позволил.

Каждая фирма в отдельности и все фирмы вместе могут нести убытки, но люди этих фирм всегда получат прибыль. Экспорт "Газпрома" убыточен, себестоимость нефти составляет 85 - 95% от продажной цены, но нефтегазовые олигархи, равно все вокруг них вращающиеся, живут очень хорошо.

Клан - первоначальная, первичная ячейка корпоративного общества. Но кланы формируются не только по производственным признакам. Картельный вариант имеет то отличие, что контролируется не материальная единица например, завод, а участок власти, обычно связанный с территорией. Возникают те же самые банк, торговая фирма, производство (обычно общепит). Без поддержки со стороны власти все эти структуры были бы нерентабельны и не работали бы в принципе.

Картель - система равноправных родов (кланов), каждый со своими, а все вместе с общими наемниками. Имеет выбранный руководящий клан, который можно переизбрать. Аналогия: "Медельинский картель" - соглашение-союз производителей наркотиков, соблюдающих правила игры и объединяющихся только при внешней угрозе.

Хозяйственно-партийные структуры - это множество кланов-родов в иерархической структуре на общем поле жизненного пространства. Каждый клан (корпорация) держит свою нишу - завод, стройтрест, и т. д. , все строительство и жизнеобеспечение. Почти все их заказы исходят от городской власти. Им стоит взять эту власть, объединив для этого усилия.

Свой картель существует почти в каждом российском городе. В России около 1600 официальных городов, и везде партийно-хозяйственные структуры оставили такой след. Не везде они удержались, но даже где нет - там их место заняли мафиозные или чисто корпоративные группы с местных предприятий. И даже если по минимуму считать около 50 человек на город, то всего получится 100 тысяч. Это сила, с которой считается центральная власть. Это те же корпоративные, родоплеменные структуры, имеющие одну биологическую природу и одни и те же экономические интересы. Иногда они конфликтуют с корпорациями, подобно Чубайсу с Лужковым, но в общем, а особенно в борьбе с нацией, всегда будут следовать одним курсом и объединять усилия.

Основные картели, распространяющие влияние на всю страну через представительство в центральных органах власти - Нижегородский (Кириенко, Немцов - нефть, банки, взаимозачеты, энергетика), Самара (Губернатор Константин Титов, Алексей Титов, сын, в 24 года назначен руководителем подразделения "Волгопромгаза" местного олигарха Аветисяна Газбанка, Олег Сысуев - зам главы президентской администрации, бывший мэр Самары). В Петербурге нет ни картеля, ни серьезных корпораций - это результат разгрома романовского клана горбачевцами. Есть и псевдокартели: Сибирское соглашение, Дальневосточная ассоциация, Большая Волга - но эти редко экспансируют, придерживаясь оборонительной политики.

Рыба гниет с головы. Страна - со столицы. Москва представляет собой концентрированный момент корпоративной системы, наглядный пример, но случай не из ряда вон выходящий. Лоббисты регионов в центральных представительских органах власти - люди аналогичных картелей. Верхняя палата Федерального Собрания создана специально для них. Эта сеть окутала всю страну, она выбивает региональные автономии и региональные льготы. С тем, как главнейшие кланы будут терять власть, будет увеличиваться власть картелей. Но суть корпоративной системы не меняется. Эта борьба - не для простых смертных, хотя и последним в ней иногда предоставляется возможность поучаствовать. Без права пользования результатами победы. Картель приходит на смену корпорации. Картель - широкая, мобильная, универсальная, перспективная структура. И даже без формального распада страны действительный распад пройдет на территории, контролируемые и облагаемые налогами картеля.

Отражая и концентрируя аномальность корпосистемы, Москва стала своего рода аномалией. Процент психически больного и просто больного населения многократно выше средненационального. Цены выше, чем в Париже и Нью-Йорке. Окрестные земли стоят дороже, чем вся территория Франции. Один метр бетонного пола стоит как суперсовременный компьютер, на этом метре не размещающийся. В столице 250 тысяч пейджеров, в России - около 500 тысяч. 8 % населения платят 27 % всех налогов. Считая, что скрытый процент везде примерно одинаков - 8 % населения владеют 27% страны. Картель не работает по экспорту-импорту. Но Москва - место сосредоточения центральной власти и штаб-квартира абсолютного большинства корпораций. Москва - единственный центр корпоративной коммутации. Не иметь представительства в Москве невозможно.

Все штрафы, собранные милицией, идут целевым порядком на прокрутку в частном "Мост-банке". На ремонт одной кольцевой автодороги ушло больше средств, чем на все дороги России. Но это не коррупция, и потому коррупции в России не существует. Сам Лужков, как это ни смешно, действительно ничем не владеет; семья его только "дружит" почти с 40 фирмами.