Компрадоры - те же самые корпоратисты. Были начальные капиталы, юридическая защита, связи, помещения. Снайперы - новое поколение, возжелавшее экономической свободы. За редким исключением начальные капиталы компрадорских фирм переведены со счетов государственных структур. Компрадоры - плоть от плоти системы. В цивилизованных, да и в просто проводящих национальную торговую политику странах компрадоров нет.

Коммерческие банки - речь идет о банках в т. ч. народных, принимающих вклады от населения и выпускающих акции для населения. Не у всех корпораций оказалось достаточно средств, чтобы вести борьбу. Но корпорации знали, что инфляционный процесс разовьется вне всяких норм. Снайперские команды начали выманивать деньги у населения под любыми поводами, суля высокие, но отстающие от инфляции проценты. Так делал "Менатеп", так делало "Ринако". При повышении цен в 10-20 раз их ставки увеличивались в 1, 05-1, 3 раза. Разницу забрали корпоратисты. Никто здесь не виноват. Просто инфляция, а тем более знание будущего и его программирование - это тоже деньги.

Взаимозачеты - тоже снайперская стихия. Если с ними разбираться, то получается, что просто обмены товарами между предприятиями - это довольно скромные операции. На самом деле результат взаимозачета - покупка государственной структурой какого-либо товара за полторы - две цены. Обычно это крупные товары, типа электропоездов. Деньги делятся между лицом, протолкнувшим покупку со стороны государства и снайперской взаимозачетной фирмой.

Общекорпоративное пространство сокращается с регрессом. Снайперские структуры чувствуют это первыми: их доходы режутся в первую очередь. Но они - только представители, только подчиненная часть корпоративной армии. Их "свободный рынок" обречен на стагнацию, но при всех усилиях они не смогут его спасти.

Когда интеллектуальный потенциал системы падает, когда она заражена потребительством сверх всяких пределов, когда не нужно захватывать пространство, а можно жить на доходы с захваченного, тогда на сцене истории появляются наемники. Их задача - стать буфером между корпорациями и консорциями, между владельцами пространства и сильными нации, жаждущими передела. Между римлянами и варварами, между метрополиями и колониями, между фабрикантами и рабочими и т. д. Иногда бывает наоборот, но крайне редко: у владельцев пространства денег больше. Иногда наемники выступают как сила межкорпоративных стычек - но таких много и не нужно.

Когда жизненное пространство сокращается, появляются консорции. Власть имущим это не нравится, и они инкорпорируют людей консорций в свои охранные структуры через либерализацию системы найма. Но много наемников - это тоже опасно: они становятся беднее во-первых и концентрация становится взрывоопасной во-вторых. В списках переворотов наемникам принадлежит немало страниц. Кроме того, наемникам нужно платить много, ибо недовольный наемник в силу своей осведомленности опаснее врага. А если пространство сокращается так, что выкидывает ранее принятых наемников пачками, получаются готовые к употреблению организованные банды.

В сословной (профкорпоративной) системе наемников по сути нет - только на работу особо грязную. В это время армия, охрана, полиция профкорпорации, открывающие людям перспективы, а людям нравится благодарная работа. У профкорпоратистов своя мораль, чувство долга; они знают, за что воюют - за честь сословия и свою личную. Они берут в свои ряды достойных. Крестьянин становится вольным казаком и может дослужиться до атамана. Рабочий может пойти в милицию и стать героем. Опасность выявляет худшие и лучшие черты. Худшие люди не выдерживают и уходят.

Иное дело корпоратисты: зажравшиеся, наглые, самодовольные, денежные. Из чувства долга или из авантюризма таким служить не будут. Деньги инструмент оперирования жизненным пространством. Больше платится наемникам больше берется от народа, сокращается жизненное пространство, растут консорции, растет опасность, необходимо больше наемников. Сами корпоратисты часто потребляют меньше, чем наемные легионы - а дерутся наемники плохо за любые деньги, их надо опять больше - и так до бесконечности, венчающейся взрывом.

Переходный период от сословий к корпорациям возвел в степень число вариаций найма. В то время, когда дрались уже корпорации, профсистема была неисчерпаемым источником героев - не понимавших, что по сути своей они уже наемники. Потому и выходили казусы. Придя к власти, Горбачев решил сломать шею азиатским группировкам - Ленинградская система была уничтожена традиционным профкорпоративным способом - с помощью Комитета. Похоже, за азиатов никто не брался. Всплыли Гдлян и Иванов. Они бы не сделали и десятой части без полномочий сверху. Они исполняли заказ Ставрополя и Горбачева потому многое сходило с рук.

Следующий крупный, серьезный наемник - Лукьянов. Почти друг Горбачева, человек, вытащенный им на свет. Кроме Горбачева за ним никто не стоял, у Лукьянова не было своей серьезной ниши. Из профкорпорации был забран, а вернуться назад - ее не стало. В защиту слова никто не сказал. Аналогично Полозков - та же судьба. Эти стояли на защите профсистемы и Горбачева, тогда профсистемой поддерживаемого, от корпораций кланового толка - азиатских, уральских, сырьевых. Следующий наемник - Руцкой, тоже плохо все понимающим. Этот человек даже не понял, что он был нанятым представителем своего картеля в центральных органах власти. Он даже не понял, что прощение - плата за принадлежность корпосистеме. Его, как и Травкина, в свое время выживали в деревню - со спадом политической активности, и в нужный момент вытаскивали. Но потом - прощен и пожалован уделом. Все правильно, корпоратисту без имения никак нельзя, даже если он был наемником и плохо себя вел. А Травкин - не корпоратист, ему и без удела хорошо.

Корпоративная система - одна большая семья. Но кого-то все время то преследуют, то сажают, даже иногда убивают. Так обходятся с проворовавшимися наемниками, причем укравшими не у народа (это - пожалуйста, только делись), а у самой системы.

Наемники, за исключением вышеперечисленных, потерявших хозяев или с цепи сорвавшихся, своей игры не ведут. В стране национально-популистской, лидерской система найма может распространяться до самого верха - как и система хозяев-теневиков. Глядя на лидеров, вождей партий, министров, депутатов, стоит анализировать - а не наемники ли они, и чьи они наемники? Оппозиция выставляет заведомо непроходных кандидатов, не пользуясь возможностями раскрутки своих людей. Даже в Государственной думе проложается наемническая линия: фракция Явлинского "дружит" с Московским картелем, ЛДПР и КПРФ - с теми, кто делает интересные предложения с третьего раза, чей дом Газпром - известно, а название "аграрии" скорее не от обычных аграриев, а от банка "СБС-Агро" Смоленского. На местных выборах то же самое: в конце 1998 года в Петербурге боролись за губернаторское кресло Петербургский филиал ОНЭКСИМа во главе с Юрием Рыдником (он же бывший "Союзконтракт - окорочка летят") и местный промстойолигарх Владимир Коган; а СМИ почему-то решили, что конкурировали Владимир Яковлев и Анатолий Собчак.

Есть и корпорации на положении наемников - в основном в средствах информации. В таковые превратились большие, массовые, обладающие своей базой системы. Но эти свое положение осознали целиком и полностью - они получали дотации и выгодную рекламу. А куда еще деваться лишенным средств масс-медиа, кроме как искать хозяев? Кто не нашел - исчез, прогорел. Наемники-политики и руководители информационных корпораций входят в истеблишмент. Они много решают, но они все равно далеко не главные. В политику можно пробиться лишь по великому блату; обычно в отношении корпоратистов политики - друзья по работе и учебе, но в исключительных случаях родственники.