Фотокорреспонденты узнали Джейка и сделали несколько его снимков. Он хмуро прошел мимо Мелани и зашагал к выходу, кому-то обронив на ходу, что их отношения с Мелани Фри «дали течь», и они вот-вот расстанутся. Только никто из корреспондентов, кто фотографировал Мелани, его не услышал.

«Мелани!.. Мелани!.. Вот сюда… сюда… Как все было? Вам было страшно? Вас не ранило? Ну же, улыбнитесь нам… Как вы прекрасны!» А разве может девушка в девятнадцать лет не быть прекрасной, с усмешкой мысленно возразил этому папарацци Эверет, не удержав в себе яд горькой иронии. В толпе они не обратили никакого внимания на Эшли. Она отошла и стояла сейчас вместе с Пэм и Джанет в сторонке, по заведенному у них ритуалу. Оркестр и обслуживающий персонал благополучно покинули аэропорт сами, попрощавшись с Мелани и ее матерью. Ребята из оркестра напомнили, что на следующей неделе они ждут свою звезду на репетиции. Пэм пообещала созвониться с ними, чтобы все подготовить. Очередной сеанс записи певицы Мелани Фри ожидался менее чем через неделю.

Им понадобилось полчаса, чтобы наконец протолкнуться сквозь толпу репортеров и фотографов. Эверет помог им протиснуться и посадил в два такси. Впервые за все время звездности ей не подали лимузин. Но она сейчас мечтала лишь об одном – скорее избавиться от журналистов, которые бежали следом. Эверет захлопнул дверцу авто, помахал ей рукой и подождал, пока обе машины отъедут, символически завершая этим штрихом каскад событий этой легендарной недели. Через несколько минут после того, как Мелани Фри отбыла, журналисты исчезли.

Эверет долго стоял и озирался, невольно чувствуя облегчение, что вернулся в Лос-Анджелес, который жил так, словно вообще ничего не случилось. С трудом верилось, что здесь течет нормальная жизнь. В голове не укладывалось, что в Сан-Франциско мир практически закончил свое существование, а здесь все крутилось как обычно. Наблюдать это было странно. Эверет сел в такси и назвал водителю адрес, где проходили его встречи «АА». Он хотел поехать туда, не заезжая домой. И встреча была незабываемой. Когда дошла очередь до него, он рассказал о землетрясении, о том, что организовал в Пресидии встречу друзей, и уже в самом конце, неожиданно для себя, брякнул, что влюбился в монахиню. Поскольку на двенадцатом уровне не разрешается обмениваться репликами, никто на это ничего не сказал. И только потом, когда он оделся и к нему подошли, чтобы расспросить о землетрясении, один мужчина, которого он знал, высказался:

– Оказывается, чудеса случаются, парень. И что теперь будет?

– Ничего, – вздохнул Эверет.

– Она оставит ради тебя монастырь?

– Нет, не оставит. Она счастлива, что она монахиня.

– А что же будет с тобой?

Эверет подумал.

– Буду продолжать жить. Ходить на встречи и любить ее.

– Ходить на встречи – тебе это помогает? – с надеждой спросил мужчина.

– Должно помочь, – сказал Эверет. Выйдя на улицу, он взял такси и поехал домой.

Лежа у бассейна в своем доме на Голливудских Холмах, Мелани нацелилась на расслабляющий спокойствием выходной – чего раньше за ней не наблюдалось. Но это было хорошим противоядием от девяти дней предельной усталости и разного рода потрясений. Она отдавала себе отчет, что пострадала значительно меньше других. По сравнению с теми, кто был ранен, потерял любимых или лишился жилья, для нее все закончилось благополучно. Она даже сумела ощутить свою нужность – работая в полевом госпитале. И встретила Тома.

Как она предполагала, и к ее огромному облегчению, Джейк ни разу не позвонил ей с тех пор, как они вернулись. Эшли звонила несколько раз и разговаривала с ее матерью, Мелани же не отвечала на ее звонки.

– Тебе не кажется, что ты слишком строга с ней? – спросила мать, присев рядом с дочерью возле бассейна, а маникюрша тем временем занималась ногтями звезды. День был роскошный. Пэм заказала для нее массажиста, который должен был прийти чуть позже. Но Мелани поцарапывало чувство вины за безделье и праздность. Ей хотелось вернуться в полевой госпиталь к Мэгги и повидаться с Томом. Она очень скучала по ним обоим.

– Эта Эшли переспала с моим парнем, мам… – вынуждена была Мелани вступить в диалог.

– Неужели ты думаешь, что он виноват меньше, чем она? – Джанет любила Эшли и пообещала ей, что поговорит с дочерью и все уладит.

– Он же не склонял ее к этому. Она достаточно взрослая, чтобы принимать решения. Если бы я или наша дружба для нее что-то значили, она никогда так бы не поступила. Получается, что не значили. А теперь мне все равно.

– Не будь ребенком. Вы дружите с трех лет.

– И что? – холодно ответила Мелани. – Дружба предполагает преданность. Нетрудно догадаться, что она так не считает. Так что может забирать его с потрохами. С меня хватит. В отличие от меня, она никогда не дорожила нашей дружбой. Хорошо, что теперь я об этом знаю.

– Я обещала ей поговорить с тобой и все утрясти. Ты же не хочешь, чтобы я глупо выглядела? Или оказалась вруньей? – Вмешательство матери и ее желание выгородить Эшли делали Мелани еще более непреклонной. Все хотели использовать ее по любому поводу! Но чтобы и лучшая подруга… А мать просто злила ее своими попытками оправдать негодяйку.

– Я уже сказала, мам, все кончено. Ничто не изменится. Я буду вежлива с ней при встрече, но больше она ничего от меня не получит.

– Это будет довольно жестоко по отношению к ней, – поджала губы Джанет. Но все ее доводы рассыпались в прах, натыкаясь на непреклонность Мелани.

– Надо было думать, перед тем как она решила залезть к нему в спальный мешок. Я подозреваю, она ныряла туда всю неделю.

Джанет ничего не ответила, но потом все же предприняла очередной заход:

– Мне кажется, тебе надо еще раз хорошенько подумать об этом.

– Я подумала. Давай поговорим о чем-то другом.

С недовольной миной Джанет удалилась. Что сказать Эшли? Ей совсем не хотелось объявлять той, что Мелани не собирается с ней общаться. Шестнадцать лет дружеских отношений – коту под хвост? Но в глубине души она знала: если Мелани чувствует, что ее предали, и говорит, что все кончено, значит, так оно и есть. Она сталкивалась с этим и раньше в отношениях ее дочки с другими. Так было с парнем, с которым она встречалась до Джейка и который ее обманул, и с менеджером, который украл ее деньги. На данный момент Мелани можно было лишь подгонять и держать в разумных границах. Джанет позвонила Эшли и сказала, чтобы она дала Мелани немного времени, чтобы остыть. Она слишком на взводе. Все эти события… Эшли должна понять… Та пролепетала, что понимает, и опять расплакалась. Джанет пообещала позвонить ей в ближайшее время – Эшли была для нее как вторая дочь, но она не сумела стать сестрой для своей лучшей подруги. Впрочем, Эшли достаточно хорошо знала Мелани и понимала, что прощения она не дождется.

Когда маникюр был закончен, Мелани прыгнула в воду и проплыла пару кругов. В шесть пришел тренер, которого тоже вызвала Пэм перед самым уходом домой. Когда тренер ушел, Джанет заказала китайскую еду, а Мелани съела два яйца, сваренных вкрутую. Она сказала, что не голодна, и ей надо немного сбросить вес. В лагере еда была слишком вкусной и калорийной. Пора было браться за себя. До концерта оставалось всего ничего. Она представила себе, как Том приедет со своей сестрой, и улыбнулась. Матери она пока ничего об этом не говорила. До его появления у нее есть еще немного времени. Какое-то время он пробудет в Сан-Франциско. Неизвестно, скоро ли он появится в Лос-Анджелесе. И вдруг, словно прочитав ее мысли, мать спросила ее о Томе. Мелани как раз ела на кухне яйца, а Джанет жадно поглощала еду, приговаривая, что девять дней голодала, чему трудно было поверить. Мелани постоянно видела ее то с пончиками, то с конфетой во рту, а то и с пакетом чипсов – она прибавила не меньше пяти фунтов за эти дни, а может быть, и все десять.