— Не обращай на меня внимания, дорогая, — сказала я, пытаясь протиснуться мимо неё. — Я просто заскочу в дом на часок-другой и сразу же уйду.

Берта узнала меня и радостно улыбнулась:

— Ты пришла к мисс Дамблби? Если хочешь, я её позову.

— А разве она не ушла?

— Э… — Берта на минуту растерялась (что-то подсказывало мне, что теряться ей не привыкать). — Ах да, конечно, её нет дома. Я бы и собственную голову забыла, не будь она так крепко приделана.

— Строго между нами, Берта, я тут по страшно секретному делу. — Для пущей выразительности я понизила голос. — Я догадалась, как выяснить, куда подались в бега влюблённые голубки, которые когда-то спелись под этой крышей.

— Мистер Себастьян и мисс Анастасия?

Я кивнула:

— Ты тогда уже работала здесь?

— Нет, мисс, но зато работала моя мама.

Я решила, что стоит объяснить ей, почему для меня это так важно.

— Понимаешь, у нас дома все страшно грустят. И я знаю, точно знаю, что, если мне удастся разыскать Анастасию и Себастьяна, всё исправится. Хотя бы отчасти.

Берта отставила миску с горохом и встала. Но вместо того чтобы зайти в дом, она спустилась с крыльца и позвала меня:

— Идите за мной.

Она привела меня в конюшню, словно мы задумали что-то недоброе.

— Зря ты думаешь, что они сейчас вместе, — прошептала она, затащив меня в пустое стойло.

— Кто? — не поняла я.

— Мисс Рэдклифф и мастер Себастьян.

— Откуда ты знаешь?

— Э… ну, я-то точно не знаю, но мама клянётся, что это так.

— А она откуда знает?

— Потому что примерно спустя год после того, как мистер Дамблби исчез, в дверь постучали. Мама открыла. На пороге стояла молодая женщина, она разыскивала Анастасию. Она сказала, что хочет поговорить с матушкой мисс Эстель, леди Вивианой.

И только-то? Это наверняка были мамаша Снэгсби или миссис Диккенс. Хотя нет, постойте! С чего бы они стали разыскивать Анастасию год спустя? Они ведь уже знали, что она сбежала с Себастьяном.

— И как, леди Вивиана согласилась встретиться с той женщиной?

— Она не захотела, — сказала Берта.

Я нахмурилась:

— Но это же ни о чём не говорит! Почему ты не веришь, что Анастасия и Себастьян сбежали вместе?

— Потому что та женщина, что приходила, сказала, что она разыскивает Анастасию уже несколько месяцев и что ей точно известно — Анастасия всего пару дней назад вернулась в Лондон. — Горничная в волнении прикусила губу. — И ещё та женщина была уверена, что Анастасия приходила сюда, чтобы поговорить с леди Вивианой по очень важному делу.

Я ахнула и даже не устыдилась такого проявления чувств:

— А она правда приходила?

Берта покачала головой:

— Мама спросила об этом леди Вивиану, и та сказала, что ноги Анастасии не было в этом доме с тех пор, как её выгнали с работы.

— Не понимаю! Почему Анастасия вернулась в Лондон одна, без Себастьяна?

И даже если так, добавила я про себя, ей проще было бы найти убежище у Снэгсби, чем у Дамблби. И почему Эстель ни разу не сказала мне о той странной женщине? Должно быть, просто не знала.

— Мама ни разу не видела Анастасию с тех самых пор, но тот разговор запал ей душу. Она запомнила каждое слово рыжей гостьи.

Вот тут-то, когда я услышала эти слова Берты, волосы у меня на голове едва не встали дыбом. По спине пробежал холодок.

— А ты знаешь, как её звали, эту женщину? — медленно спросила я.

— Да… нет… Вот ведь, на языке вертится! — Горничная с досадой хлопнула себя по лбу. — Вечно у меня в голове такая путаница. Я бы и саму эту голову забыла…

— Да, дорогая, но, к счастью, она крепко приделана. — Я старалась говорить спокойно и ничем не выдать своего волнения. — Попробуй всё-таки вспомнить, как её звали. Это может оказаться важно.

Берта покраснела и уставилась себе под ноги.

— Надо маму спросить, — смущённо сказала она. — Мама-то во всех подробностях её запомнила, и веснушки, и чёрное платье. Она ещё сказала, что эта особа была миловидная, но одевалась как гробовщик.

Терпению моему пришёл конец:

— Её звали мисс Фрост?

Берта просияла, как начищенная кастрюля:

— Ой, а ты-то откуда знаешь?

— Чудесно, Айви, — тихо сказал Эзра. — Просто чудесно.

Спальня мистера Гримвига была маленькая, но очень милая. В окно струились ласковые лучи послеполуденного солнца. У дальней стены стояли комод и красивое кресло. На прикроватном столике — кувшин и тазик для умывания. Сам Виктор Гримвиг лежал в узкой кровати, укрывшись до подбородка, а три его кота валялись на одеяле вокруг словно подушки. Он являл просто чудеса актёрского мастерства.

— Если не секрет: чем вы больны, мистер Гримвиг? — поинтересовалась мамаша Снэгсби. Она задёрнула шторы, и спальня погрузилась в унылый полумрак. — У вас такой здоровый цвет лица.

— У него неизлечимая простуда, — поспешно вмешалась я. — Правда, дорогой?

Мистер Гримвиг тяжело закашлялся:

— О да, истинная правда.

— Молодец, — шепнула я. — Постарайтесь ещё этак передёрнуться, будто вас покидают последние силы, — и дополнительная скидка ваша.

— Я выпил микстуру от бессонницы, — тихо ответил он. — Чтобы выглядело более убедительно и вообще…

— Простите, мистер Гримвиг, ваш врач говорил что-нибудь о том, сколько вам осталось? — спросила мамаша Снэгсби, доставая из сумки доску с образцами ручек для гроба.

— Очень, очень мало, — ответила я с подобающей печалью в голосе. — Доктор считает, что мистер Гримвиг околеет ещё до конца недели. Если повезёт, то и раньше.

— Ясно. — Мамаша Снэгсби передала доску Эзре и спросила, можно ли ей пойти на кухню и подогреть немного молока.

— Пожалуйста, грейте на здоровье, — согласился мистер Гримвиг. — Я-то сам пить не хочу, но если вам угодно…