— Во Дворце Проспы нет надежды, — сказала я. — Так говорит Ребекка, и я сама видела, что это правда.

— Думаешь, ты умней всех, да?! — прошипела мамаша Снэгсби. — Прочитала ту дурацкую рукопись и суёшь нос, куда не просят. Да если бы я не ходила по коридорам каждую ночь, не позволяя тебе уйти, ты бы сгинула в Проспе ещё несколько недель назад.

— Мы просто, как могли, пытались тебе помочь, — мягко сказал Эзра. — И только.

— Да что тут объяснять! — рявкнула мамаша Снэгсби. Её огромные ноздри яростно раздувались. — Даже с её умишком нетрудно понять: если один человек на грани смерти может спасти множество жизней в Проспе, то дело того стоит.

— Вы так уверены в своей правоте, — сказала я.

— О да, я уверена, юная леди, — заносчиво заявила она.

— Но Гретель этим не вернёшь.

Я понимала: говорить так жестоко. Но не смогла удержаться.

Мамаша Снэгсби остолбенела от потрясения. Или, может быть, от душевной боли? Она повернулась к Эзре, но тот смотрел себе под ноги и молчал.

— Я проследила за вами в субботу, — сказала я, чтобы как-то объяснить, откуда мне известно про Гретель.

— Да как ты посмела!.. — закричала мамаша Снэгсби, но ярость в её глазах тут же потухла, уступив место невыразимому горю. — Моя девочка… — Она в отчаянии покачала головой. — Если бы я тогда могла вылечить её, если бы только могла сделать так, чтобы она осталась жить — пусть не здесь, пусть даже ненадолго, — я бы на всё пошла ради этого и заплатила бы любую цену.

— А я вообще не хотел заказывать этот ваш гроб, — сказал мистер Гримвиг с несчастным видом. — Я здоров как бык на самом-то деле.

Мамаша Снэгсби сцепила пальцы за спиной. Шагнула ко мне.

— Только время и имеет значение, — тихо проговорила она. — Разве ради того, чтобы выгадать ещё немного времени, не стоит капельку помучиться, как ты думаешь?

— Вы лгали мне с самого начала, да? — сказала я. — Вам вовсе не нужна была приёмная дочь. Вам нужен был камень.

Никто не ответил. Да и не было нужды отвечать.

Я пожала плечами:

— Пожалуй, оно и к лучшему. Для родителей вы уж больно кровожадные и чокнутые.

Мамаша Снэгсби вдруг метнулась ко мне и выбила алмаз Тик-так у меня из рук. Он упал на пол, мы обе бросились к нему и сцепились самым ужасным образом.

— Отдай! — кричала мамаша Снэгсби.

— Это моё, вы, гиена горбатая! — кричала в ответ я.

Я дотянулась до ожерелья первой, но рука мамаши Снэгсби быстрей атакующей кобры тут же выхватила его у меня. В попытке вернуть камень я повисла на её руке. Злодейка споткнулась. Она резко покачнулась, взмахнув руками, заветная кулинарная книга вылетела из её кармана и ударилась о металлическую ножку кровати. Замок отщёлкнулся от удара, и ничем не скреплённые страницы разлетелись по комнате словно колода карт.

Мамаша Снэгсби ахнула. Я опустила глаза на странички под ногами всего на миг, но этого хватило, чтобы понять: что-то тут не так. Это оказались никакие не семейные рецепты. На каждом листке был рисунок карандашом — портрет, а под ним — имя. У меня под ногами лежала страничка с изображением мрачной старухи — седые волосы, печаль в глазах. И подпись — Кэтрин Джепсон. На другом листке был старик с огромными бакенбардами и изрезанным морщинами лбом. Натаниэл Хьюм — значилось ниже.

— Кто эти люди? — услышала я собственный голос.

— Не твое дело! — огрызнулась мамаша Снэгсби и бросилась подбирать листки.

С проворством бывалого карманника я воспользовалась тем, что она отвлеклась, и выхватила алмаз Тик-так у неё из рук. Мамаша будто и не заметила. Я отскочила назад и спрятала камень в карман.

Эзра помогал жене собирать рассыпавшиеся страницы. Взглянув на него, я заметила, как старик поднял с пола листок с портретом мистера Блэкхорна. И тогда-то мне и открылась ужасная правда. Всё сходится, поняла я. В это страшно поверить, но всё сходится.

— Это портреты ваших жертв, верно? — Я присела на корточки, подхватила с пола сразу несколько рисунков и улыбнулась мамаше Снэгсби самой недоброй из своих улыбок. — Это люди, которых вы охмурили, люди, чьи души вы похитили с помощью камня и отправили страдать в Проспу, как бедного мистера Блэкхорна!

Она вырвала страницы из моей руки:

— Это были отважные и благородные люди. Я чту память о них, об их самопожертвовании как могу.

— Вы все сумасшедшие! Вы несёте сущий бред! — заорал мистер Гримвиг. — Я позову констебля — пусть он с вами разбирается!

С этими словами он схватил столько котов, сколько мог унести (то есть двух), и прямо в ночной рубашке выскочил на улицу.

— Надо идти, — сказала мамаша Снэгсби, — пока он не привёл полицию.

Эзра взял у неё листы и осторожно вложил их в переплёт книжицы вместе с теми, которые собрал сам.

— Надеюсь, однажды ты сумеешь понять нас, Айви, — проговорил он. — Понять и простить.

Он был безумцем, вне всякого сомнения, но беспомощность в его голосе меня тронула. Я поняла, что Снэгсби не заметили один листок, лежащий на полу у кровати. Движимая запоздалым сочувствием к Эзре, я подошла и подобрала рисунок. Я уже протягивала его Эзре, когда опустила глаза и увидела, кто там изображен. Мамаша Снэгсби тоже это увидела и рванулась ко мне.

Но я была быстрее. Кроме того, я уже успела увидеть всё, что нужно.

На листке был нарисован молодой человек. Каштановые волосы, блестящие глаза. Очень похож на свою младшую сестру. Мне даже не надо было читать имя под портретом. Но оно было там, выписанное аккуратным почерком мамаши Снэгсби: Себастьян Дамблби.

— Вы убили его? — Я попятилась к двери. — Вы убили Себастьяна Дамблби, надев на него ожерелье?

Я не могла в это поверить.

Эзра покачал головой:

— Всё было совсем не так.

— О нет, всё было именно так! Вот же рисунок. — Я бросила листок на пол. — Эстель уверена, что это Анастасия убила Себастьяна, а на самом деле его убили вы! Значит, Анастасия и правда приходила в дом Дамблби спустя столько времени — она тоже искала его, как и его семья. Верно?

— Себастьян надел ожерелье по собственной воле, — сказал Эзра. В голосе его звучала покорность судьбе.

— Да? И зачем бы он стал это делать? Вы что, так увязли во лжи, что уже сами не можете отличить выдумку от правды?

Мамаша Снэгсби презрительно рассмеялась:

— По части вранья ты первая мастерица, юная леди, так что тебе виднее!

Да как у неё язык повернулся такое сказать!

Эзра, волоча ноги, подошёл и нагнулся, чтобы подобрать потрет Себастьяна. То есть это я так думала. А этот коварный старик взял и набросился на меня! В мгновение ока он заломил мне руки за спину. Я сопротивлялась как могла, но для древней развалины у него оказалась неожиданно крепкая хватка.