Первая крупная операция германских секретных служб на Иберийском (Пиренейском) полуострове касалась, однако, не Испании, а Португалии. Правивший в этой стране диктатор дон Антонио Салазар, умеренный консерватор и профессор экономики, не питал теплых чувств к национал-социалистам и их вождю-экстремисту. Скорее его тянуло к Британии, верным, хотя и не слишком активным и зачастую циничным союзником которой он был.

19 июня 1940 г. герцог Виндзорский и его жена Уоллис (в 1934 г. американка Уоллис Симпсон стала любовницей Эдуарда, с которым ее познакомила его предыдущая любовница. Когда в 1936 г. Эдуард стал королем, ему пришлось решать: корона или Уоллис. Он выбрал любовь. Известие о его отречении стало мировой сенсацией. — Ред.) бежали из Франции от наступающей германской армии и направились в Испанию. 23 июня они благополучно прибыли в Мадрид, чем немало успокоили британских дипломатов в этой стране. Задержавшись в испанской столице всего лишь на девять дней, пара проследовала в Лиссабон. Желая оказать теплый прием и обеспечить гостям безопасность и комфорт, Салазар поручил эту задачу шефу португальской секретной полиции дону Агостиньо Лоуренсо. Герцог поселился возле Эшторила, в снятой вилле Бока де Инферно, хозяином которой был его старый друг, сторонник правых взглядов и плейбой дон Рикарду Эшпириту Сайту Сильва. Лоуренсо окружил виллу кордоном безопасности, из-за чего пребывание высокопоставленной пары в Португалии напоминало домашний арест.

Гитлер и Риббентроп, сильно преувеличивавшие реальное влияние и значимость герцога в британской политике, верили, что он еще способен сыграть важную роль. Нацисты полагали, что, если герцога удастся заманить в Испанию, ему будет легче объявить себя союзником Германии. А если англичане образумятся и сдадутся без сопротивления, то после успешного завершения операции «Морской лев» герцог вполне мог бы стать марионеточным королем Британии под контролем Германии. Ночью 23 июля Риббентроп вызвал Шелленберга, чтобы назначить его по прямому приказу фюрера ответственным за операцию «Вилли», цель которой определялась так: выманить герцога с супругой в Испанию или организовать похищение с последующим вывозом.

В послевоенных мемуарах Шелленберг утверждал, что выступал против операции «Вилли» по практическим и моральным причинам. Беспокойство Шелленберга вызывала и глубокая ненависть его босса Гейдриха к Риббентропу, которого он называл — в хорошем настроении — «чертовым дураком», а в плохом словами куда более плохими. Поскольку операция «Вилли» была детищем министра иностранных дел, Гейдрих надеялся, что затея провалится и Риббентроп будет иметь бледный вид. В этой опасной и безумной нацистской игре на Шелленберга давили со всех сторон, и он не знал, куда повернуться и к кому обратиться. Тем не менее он полетел в Мадрид, где встретил весьма прохладный прием со стороны испанцев и едва ли более теплый со стороны германского посла барона Эберхарда фон Шторера, не питавшего симпатий к нацистам, и в особенности к СД. Одно лишь присутствие Шелленберга и его отвратительная репутация мастера похищений и других грязных дел, включая инцидент в Вейло, убеждали Шторера в том, что берлинские «уголовники» решили осуществить свою угрозу — похитить герцога Виндзорского. В своих опасениях посол был, конечно, прав. Едва приехав в Мадрид, Шелленберг взялся за организацию команды похищения. Он связался с Винзером, полицейским атташе (а в действительности представителем СД в Мадриде), и агентом абвера Ангелом, Алькасаром де Веласко, бывшим матадором и ярым фашистом. Состоя на службе у Канариса с 1935 г., испанец в разговоре с Шелленбергом пообещал не делиться с адмиралом информацией по операции «Вилли». Шелленберг не хотел втягивать Канариса в этот грязный проект, зато его агенту предстояло сыграть важную роль в плане, который, в случае удачи, мог повернуть ход войны в пользу Германии.

В пятницу 26 июля Шелленберг прилетел в Лиссабон, полный решимости мирно, без применения насилия склонить герцога к тому, чтобы выехать из Португалии и найти убежище в Испании, но готовый и к использованию при необходимости сильных мер убеждения. Прежде всего, он хотел окружить герцога и его жену сетью агентов, создать вокруг них атмосферу неуверенности и страха, побудить к отъезду в Испанию. Для этого Шелленберг связался со старым другом, резидентом японской разведки в Лиссабоне, который быстро раздобыл карты, планы и рисунки виллы и прилегающей территории. Следующим был агент С, один из доверенных помощников дона Лоуренсо, полковник Жозе Катела, предоставивший для наблюдения за герцогом 18 агентов полиции. 27 июля, когда все было готово, в Лиссабон прибыла спецгруппа СД под командованием Винзера. В тот же день с предложением испанского убежища к герцогу приехал и Веласко. Герцог выслушал испанца, поблагодарил, но попросил 48 часов на размышление.

Сэр Хью Нэтчбулл-Хьюгессен, британский посол в Анкаре (справа), разговаривает с турецким президентом Исметом Иненю (слева) в 1939 г. Иненю был человеком ловким, изобретательным и способным

В воскресенье 28 июля из Британии прилетел гидросамолет «Бристоль» с Уолтером Монктоном на борту. Монктон был доверенным человеком Черчилля, близким другом и юридическим советником Виндзоров. Тесно связанный с разведкой, он 26 июля допрашивал подозреваемых в шпионаже, когда его вызвали на Даунинг-стрит, к премьер-министру. Монктону приказали срочно отправляться в Лиссабон и проследить за тем, чтобы герцог, подумывавший о том, чтобы пересидеть войну в кресле губернатора на Багамах, сел, как и планировалось, на американский пароход. Появление Монктона спутало карты Шелленбергу, 29 июля записавшему в журнале, что Willi will nicht («Вилли ехать не желает»). Из Берлина от Риббентропа пришел приказ: похитить герцога, независимо от его согласия. Шелленберг с неохотой предпринял последнюю попытку заманить Виндзора, послав герцогу предупреждение насчет британских интриг, но было уже поздно. 1 августа Шелленберг бессильно наблюдал за тем, как добыча уходит из-под носа. Пароход отправился по расписанию, унося герцога, которого сопровождали Монктон и офицер Скотленд-Ярда. План с треском провалился.

Даже после позорного провала операции «Вилли» Испания осталась полем решающих сражений тайной войны — прежде всего из-за стратегической британской базы на Гибралтаре. После падения Франции осенью 1940 г. Канарис несколько раз совершал поездки в район Ла-Линеа и Альхесираса (то есть в район Гибралтара. — Ред.) с офицерами вермахта и абвера из штаб-квартиры в Бордо. Испанцы, в первую очередь шеф полиции Ла-Линеа, оказывали немцам всяческую помощь, предоставляли в их распоряжение материалы фотографической и агентурной разведки, касавшиеся Скалы и ее оборонительных сооружений, включая туннели, в которых могли разместиться до 20 тысяч человек. Британцы, уверенные в неприступности Гибралтара, считали нападение противника событием маловероятным. Дело дошло до того, что немцы даже дали операции кодовое название, «Феликс». Операция должна была начаться одновременно с вступлением на территорию Испании германских войск — при условии, что Франко даст фюреру разрешение на это.