Повернувшись к Ризетту, Автарх процедил:

– Предатель!

– Не я, сэр, – громко возразил Ризетт. – Предатель тот, кто способствовал смерти Господина Вайдемоса.

– Это не я, – закричал Автарх. – Если это сказал тебе он, то он лжет!

– Это сказал мне ты сам. Я не только разрядил твое оружие, но и снабдил тебя микрофоном, который позволял слышать каждое твое слово и мне, и остальным членам команды. Теперь все знают, кто ты есть на самом деле.

– Я твой Автарх!

– Но также и величайший из предателей.

Теперь Автарх лишь молча переводил глаза с одного на другого. К нему вернулось самообладание. Он холодно спросил:

– Если даже это и правда, что можно изменить? Ничего. Мы сейчас находимся на одной из планет Туманности. Эта планета должна быть мятежным миром, и только мне известны ее координаты.

Он все еще пытался играть роль вождя.

– Ты назовешь их нам, – сказал Байрон.

– Никогда!

Байрон обратился к Ризетту:

– Отправь его на «Беспощадность».

Ризетт тихо сказал:

– Леди Артемида…

– Так это она кричала? Где она?

– Все в порядке. Она вышла без карбондиоксидного цилиндра. Углекислый газ замедлил ее кровообращение, и тело автоматически ослабло. Она пыталась бежать, и это еще ухудшило положение.

– Зачем же она догоняла тебя? Чтобы убедиться, что ее дружок не умер?

– Да, именно для этого, – ответил Ризетт. – Только она думала, что я человек Автарха и собираюсь убить ТЕБЯ. Я отправлю на корабль эту крысу, а ты, Байрон…

– Да?

– Возвращайся как можно скорее. Он все же остается Автархом Линганы, и тебе, возможно, придется поговорить с командой. Трудно решиться оборвать жизнь своего господина… Она за той скалой. Поспеши же к ней, пока она не замерзла до смерти. Ее нельзя оставлять там.

Артемида приходила в себя, когда послышались его торопливые шаги.

– Как ты?

– Спасибо, немного лучше. Прости, что доставляю тебе столько хлопот.

Они стояли, глядя друг на друга, и между ними шел беззвучный диалог.

Потом Байрон сказал:

– Я знаю, что мы не сможем повернуть время вспять и то, что сделано, – сделано. Но я хочу, чтобы ты меня поняла.

– Я только и делала все эти дни, что пыталась понять. Ты снова будешь говорить о моем отце?

– Нет. Я знаю, что твой отец не виновен. Автарх оклеветал его. Моего отца убил он сам, и теперь, я думаю, ты не сможешь простить меня. Я знал, что он домогается тебя, Арта! Ты являлась объектом его матримониальных устремлений. Имя Хенриады для его целей было куда важнее имени Вайдемоса! Я оказался ненужным. Он решил, что ты в его руках и он может смело избавиться от меня. Тогда мы с Ризеттом разработали наш план.

– И ты любил меня все это время?

– Неужели ты сама не знаешь этого, Арта?

– Почему же ты тогда не поделился со мной своими планами?

– Это была не твоя борьба, а моя. Если бы Автарх убил меня, ты бы, возможно, перестала меня ненавидеть. Ты могла бы выйти за него замуж, быть счастлива…

– И теперь ты боишься, что я буду ненавидеть тебя за то, что ты победил.

– А ты могла бы ненавидеть меня?

Она тихо сказала:

– Все это время я пыталась разлюбить тебя, но у меня так ничего и не получилось.

– Тогда прости меня!

– Я уж давно простила тебя, Байрон, потому что люблю!

И вновь она была в его объятиях. Ее холодные губы касались его щеки и тихо шептали что-то. Время остановилось.

Наконец он опомнился.

– Солнце садится. Становится прохладно.

– Странно, – задумчиво прошептала она, – но мне кажется, что, напротив, потеплело.

Обнявшись, они побрели к кораблю.

Их было пятьдесят – членов команды линганийского корабля, – и все они с ожиданием смотрели сейчас на Байрона. Он выступил вперед.

– За что вы боретесь, люди? За что рискуете своими жизнями? Думаю, за свободу Галактики. Галактики, в которой каждый сможет выбрать свой собственный путь. Я прав?

В ответ раздался приглушенный ропот, который мог быть знаком одобрения, но лишенным энтузиазма.

Байрон продолжал:

– За что же боролся ваш Автарх? За себя самого. Он – Автарх Линганы. Если бы он победил, то стал бы Автархом Королевств Космической Туманности. Вы поменяли бы Хана на Автарха. Кто бы выиграл от подобной замены? И стоило ли умирать за это?

Кто-то из толпы выкрикнул:

– Все же он один из нас, а не гнусный тираниец.

Другой перебил его:

– Автарх хотел примкнуть к мятежному миру. Он думал не только о себе.

– Да, он хотел войти в мятежный мир не только со своей организацией, – голос Байрона гремел над толпой. – Он хотел соблазнить их Линганой; он предложил бы им альянс с Хенриадами. И за это, он был уверен, мятежный мир даст ему все, что он попросит. Разве это не мысли собственника и эгоиста?! И потом, не подвергал ли он неоправданному риску ваши жизни? А мой отец? Он был верным другом свободы и чести. Но он был слишком популярен, и Автарх убрал его с дороги. Автарх может переступить через любого из вас. Можно ли чувствовать себя в безопасности рядом с таким человеком?

– Верно, – веско заявил Ризетт. – Он прав, ребята.

Внезапно тот же самый голос из заднего ряда спросил:

– А мятежный мир? Автарх знал его координаты. А ты их знаешь?

– Об этом мы поговорим позже. Сейчас надо обдумать, какую дорогу мы изберем после…

– Минуточку, мой дорогой юный друг, – раздался тихий прерывистый голос, и Байрон в ужасе оглянулся.

Пятьдесят человек команды вскочили на ноги, но все они пришли на совет безоружными. Их окружил отряд тиранийских воинов, и сопротивление было бесполезным.

А за спиной Байрона и Ризетта с бластером в каждой руке стоял Саймок Аратап.

Аратап внимательно изучал стоящую перед ним четверку. Майора Андроса с ним больше не было, улетела и тиранийская эскадра.

Остался только флагманский корабль, его команда и сам Аратап. Лично. Линганийская команда также отбыла.

Он медленно произнес:

– Позвольте предупредить вас, леди и джентльмены. Корабль Автарха в настоящее время под конвоем направляется в Тиранию в сопровождении майора Андроса. Вся команда, в соответствии с законом, предстанет перед судом за измену. Но вот что мне делать с вами?