Это случилось в то время, когда раб был молодым и не выполнял еще самую тяжелую работу, а мудрый фараон задумал подарить озеро на радость своей жене. Для его жены предназначалась лодка, которую он задумал сделать из прекрасных кедров и украсить золотом, а в ней гребцами должны быть двадцать девушек, певших бы хором и услаждавших царицу. Ярко окрашенная фиолетовая беседка на берегу, окруженная зеленью у подножия утесов западной пустыни, должна была загадочно отражаться в воде в тенях заходящего солнца. О своих прекрасных мечтах фараон объявил всем со своего золотого трона в зале приемов, при этом на нем была надета голубая корона, а в руках он держал символы божественной власти. Главный вельможа, по традиции, слушал повеления фараона распластавшись на полу у ног его царя и бога. Затем он объявил приказы тому, кто управлял строительством лодок фараона, кто отвечал за беседки фараона, распорядителю удовольствиями фараона и всем людям, которые, по его мнению, были достойными услышать хорошие новости из его возвеличенных уст. Затем те сообщили новость менее важным людям, а те, в свою очередь, другим. Вскоре привезли новых рабов, чтобы делать мотыги и корзины для переноса земли, и в это же время собрали чернорабочих, которых большими партиями доставляли лодками из дельты, и присоединяли их к уже находившимся в Фивах. Все готовилось к осуществлению великого плана фараона.

Наступили тяжелые времена, о которых раб всегда вспоминал с дрожью. Ведь именно из-за того, что ему приходилось носить тяжелые грузы, его фигура деформировалась. Помимо тяжелой работы, многие умирали из-за болезни, распространившейся как пожар из-за того, что в грязных временно построенных лачугах располагалось столько людей, что они едва могли вытянуться в полный рост на полу. Скоро появились могильщики, поскольку таких людей не бальзамировали. Толпы новых рабов прибывали каждый месяц и умирали как мухи, хотя некоторые из них выживали, но ненадолго и умирали от тяжелого непосильного труда. Сначала выкопали углубление больших размеров для озера, а землю выносили в корзинах и рассыпали по берегам или уносили в пустыню. В этой местности были огромные валуны, некоторые из них такой величины, что пятьдесят человек едва могли вытащить камень на берег. В дополнение к озеру выкопали канал, по которому вода должна была поступать в озеро и вытекать из него. Посередине сделали остров, а на западном берегу насыпали холмики так, чтобы деревья могли подниматься к утесам, как вообразил себе фараон в своих прекрасных мыслях. Задолго до того, как берега были готовы, привезли деревья и временно посадили их в канавы, а главные садовники, проклиная задержку строительства, следили, чтобы их поливали.

Наконец все было закончено, временные бараки, построенные из ила, разрушили, а лагерь рабов очистили от мусора и грязи. Посаженные тысячами, быстро растущие кустарники озеленяли склоны, поскольку деревья были еще молодые. Незабудки, чистотел и другие дикие цветы в большом количестве посадили около воды. К следующему году все следы пребывания человека были уничтожены сказочным цветением.

Толпы ненужных рабов отправили в карьеры, где их ждала ужасная судьба, которую могли избежать только слишком больные и слабые. Если же они не умирали, то их посылали на озеро, где люди, разделенные в группы по пять человек, занимались посадками: двое копали ямы, двое носили воду, а один занимался работой, требовавшей особых умений. К настоящему времени деревья были в плохом состоянии, и решили отказаться от тех, которые вряд ли бы прижились. И поэтому деревьев привезли вдвое больше необходимого. Засохшие деревья выбрасывались целыми охапками, и стражники строго следили за тем, куда они исчезали, при этом они понимали, что хотя бы изредка люди должны готовить себе еду. Именно для этой цели однажды ночью раб тащил охапку сухих деревьев, как вдруг ему показалось, что то дерево, которое он держал в руках, может выжить.

Сначала его осенила одна мысль – бросить его и найти другое, вторая – зарыться глубоко среди ветвей и наслаждаться запахом. Это был кипарис, которого он никогда близко прежде не видел, так как рабы высаживали на холмах по берегу персиковые деревья. И вдруг он подумал, что если он посадит и выходит дерево, то сможет наслаждаться им время от времени. За высокой стеной сада дворца было маленькое место, наполовину скрытое цветущими кустами, которые скрывали ямы с мусором. Кроме того, он решил, что сможет найти причины, чтобы ходить туда. Он бесшумно спустился к берегу озера и набрал ведро воды, чтобы посадить дерево точно так, как садовники.

Позже, когда его назначили поливать сад, он лишь изредка вспоминал о своем дереве, а спустя несколько месяцев совсем забыл о нем. Когда же наступил следующий сельскохозяйственный сезон, он вдруг вспомнил о своем дереве. Оно все еще росло там, и яркие небольшие цветы на его ветвях были еще более красивы, чем когда-либо прежде. Впервые в своей жизни он осознал, что значит владеть чем-то, и это чувство ему пришлось по душе. «Никто не будет бить меня, – думал он, – если я вырву его и выброшу прочь». Размышляя таким образом о том, что это нежное растение зависит от его желания, он чувствовал волнующую гордость, которую обычно ощущают дети. Он взял за правило ежедневно приходить к дереву, поливать его, и ему нравилось представлять, насколько вырастет дерево за год, или задавался вопросом, каким высоким оно будет через несколько лет.

Только по прошествии семи сельскохозяйственных сезонов случай помог понять ему, что его дерево больше не ребенок, оно стало богом. В тот год среди рабов дворца распространилась болезнь, это часто случалось в тех постройках за пределами дворца, где люди жили по семь или восемь человек на одном месте. Однажды, когда раб пришел за своей ежедневной порцией еды, он не застал ни одной из тех женщин, кто обычно готовил для рабов, там он нашел молодую грязную девушку.

При дворе фараона было принято выдавать запасы еды рабам незадолго до полнолуния. Каждый из них получал меру растительного масла, некоторое количество лука или соленой рыбы и небольшой мешочек зерна. Рабы относили эти запасы женщинам, которые мололи зерно, пекли лепешки и рассчитывали так, чтобы запасов хватило до следующего полнолуния. Если у раба не было женщины, то он отдавал готовить свое продовольствие женщине другого раба, забиравшей часть его запаса. Подлая ведьма не только морила его голодом, но и ежедневно унижала и оскорбляла его. Тогда для раба это становилось проклятием – приходить к ней за своим хлебом, который она делила на крошечные порции, и его немое согласие лишь делало женщину более бесстыдной.

Раб ссутулился около двери и протянул руку, в то время как девушка с угрюмым выражением лица положила в его ладонь скудную долю. Она была готова дать ему отпор, закричать в ответ, если бы он выразил свое недовольство, но, к ее удивлению, он взял еду с тяжелым вздохом и отвернулся, чтобы уйти. Он предпочитал голод насмешкам.

Он достиг середины двора, когда девушка догнала его.

– На! – сказала она резко и сунула в его руку еще один кусочек хлеба.

Он медленно покрутил его в своих пальцах, размышляя над тем, что произошло.