— Да ради бога, — бросил тот и отвернулся. Веки девушки задрожали.

— Он не злой, — сказала Риана спокойно, глядя в глаза Вайне, — он просто так выражает симпатию.

«Подарок» продолжал кукситься.

— Сколько тебе лет? — бросил Маркус из-за стола.

— Вос-семнадцать, — Вайне, которая за несколько часов поняла, что в этом доме она оказалась лишней вещью, путающейся под ногами, теперь слегка заикалась.

— А я в пятнадцать лет уже служил в гвардии, — сказал Маркус, ни к кому не обращаясь.

— Восемнадцать… — Риана поймала себя на том, что, подражая Маркусу, подносит пальцы к глазам, и тут же опустила руку, — сколько же лет прошло с тех пор, как пала Амариль?

— Семь, — осторожно сказала Клемента.

Риана оставила вазочку с цукатами на столике у кресла и отошла к окну.

— Очевидно её родители попали в плен в начале войны. Я была права, эти валькирия уже выросли рабами.

Она поймала на себе вопросительные взгляды обоих даэвов и осеклась.

— Ничего, — она глубоко поклонилась, — не хочу печалить вас, высокородные даэвы, глупыми рассуждениями.

Клемента надкусила цукат и медленно прожевала. Риана вела себя странно, а её учтивость только подливала масла в огонь, но гетера промолчала.

— Садитесь за стол.

— А девочка? — спросила Риана.

Маркус потёр глаза.

— Надеюсь, ты не имеешь в виду то, о чём я подумал. Слугам накрывают на кухне. Кстати, в самом деле, пусть идёт ужинать, — с надеждой сказал Маркус, но тут же наткнулся на ледяной взгляд потемневших глаз своей невольницы. — Клемента, будь добра, прикажи принести ещё приборы.

Стоило Маркусу провалиться в сон, как чья-то рука легла на его плечо. Инстинктивным движением он выхватил из-под подушки нож и, перекинув нападавшего через себя, прижал нож к его горлу.

Риана смотрела на него с полным безразличием.

— Поговорим о деле? — спросила она, не шелохнувшись.

Маркус огляделся по сторонам, будто опасаясь увидеть в спальне Вайне.

— Я добавила ей в вино пастушкин цвет. Она не проснётся до полудня, — ответила Риана на его мысли.

— Подло, — произнёс Маркус с одобрением. — Поэтому ты позвала её за стол?

— Нет. Потому что люди должны есть за столом. Поговорим о деле? — повторила Риана тем же тоном.

— Да, — Маркус убрал нож и, сев на постели, протёр глаза. — Кто следит за домом Санта?

— Я позволила себе подкупить стражей. Но завтра нам лучше вместе пойти туда. Убийце нужно время, чтобы составить план, поэтому сегодня Сант в безопасности. Могу я спросить?

— Спрашивай.

— Мы хотим спасти Санта или просто выследить убийцу?

Маркус потёр глаза.

— Ты не испытываешь к нему симпатии? — ответил он вопросом на вопрос.

— Он даэв.

— Да ты расистка.

— У меня хорошая память. Я помню бой на арене. Кто хотел меня убить… и кто не дал умереть.

Риана отвернулась.

— Я бы его допросил, — заметил Маркус, — если будет возможность.

— Хорошо.

Проснувшись, Маркус вышел в гостиную и обнаружил картину, достойную пера семейного портретиста. Клемента сидела в кресле у камина и вышивала салфетку. Волосы её, с одной стороны освещённые пламенем, а с другой — солнечными лучами, падавшими сквозь окно, дышали колдовской тайной.

По другую сторону камина на полу сидели Риана и Вайне. Риана что-то втолковывала девушке, которая чертила круги и квадраты стилусом на восковой дощечке. Маркус остановился у двери, наблюдая за идиллической картиной и посмеиваясь про себя, но подслушать их разговор не удалось.

— Доброго утра, — сказала Клемента, не отрывая глаз от вышивания. Вайне тут же подскочила и замерла в глубоком поклоне. Риана не обернулась. Только взяла в руки рисунок и принялась внимательно его разглядывать.

— И вам того же.

Маркус подошёл к Клементе и замер у неё за спиной, рассматривая причудливый узор цветов.

— Маркус, ты не мог бы отпустить Вайне погулять. Или хотя бы разрешить ей сесть, — прозвучал в наступившей тишине голос Рианы. Маркус поднял глаза на Вайне — та стояла всё так же неподвижно, опустив глаза к полу.

— Что вы делали? — спросил он, переводя взгляд с одной валькирии на другую, но обе молчали. Маркус сдался. — Ладно, Вайне, иди, погуляй в саду.

Когда дверь за девушкой закрылась, Риана, наконец, повернулась к Маркусу.

— Я пытаюсь понять, — сказала она и замолчала, подбирая слова.

— Она сказала, что у валькирий было три касты, — продолжила Клемента вместо неё, — не помню, как она назвала их. Что-то вроде учёных, художников и мастеров.

— Талах-ар — познающие разумом, талах-ир — познающие сердцем, и талах-ан — познающие руками, — поправила её валькирия, — Такими они рождались и от природы были одарены в чём-то одном. Талах-ар, — она сделала неопределённый жест вокруг левой части головы, — развита больше. Но талах-ар слабы телом и сухи в чувствах. Талах-ир — правая сторона, — она сделала такой же жест справа, — они создавали прекрасные скульптуры и картины. Я видела кое-что из творений валькирий во дворце вашего императора и во дворце Санта. Талах-ан — нечто среднее. Они сильнее и усидчивее, больше приспособлены делать, чем думать. И вот я пыталась понять, эта девушка… Кто она? Талах-ир, талах-ар или талах-ан.

— Человек становится тем, кем хочет. Как вы можете считать нас дикарями, если с детства приговариваете своих детей к судьбе, определённой его родом?

— Нет. Принадлежность к касте определяет не род. У валькирий нет рода, — Риана покачала головой, — боюсь, я не могу объяснить. Ты не валькирия, а я не талах-ар. Это разговор слепого с глухим.

— Хорошо, и что же ты выяснила?

Риана ответила не сразу. Она протянула Маркусу рисунок, тот смотрел на бессмысленное скопление геометрических фигур.

— Что это? — спросил он.

— Я просила её отразить на доске то, о чём я говорю. Это маленькое испытание. А для неё — просто игра.

— Видимо, ты говорила что-то про талах-ар и талах-ир, потому что я ничего не понимаю.

Риана встала и, подойдя к камину, подбросила дров.

— В том-то и дело. Я тоже.

Маркус опустил дощечку на стол.

— Ты ведь не, как там ты сказала… талах-ар.

— Нет, не талах-ар. Но это очень простые вещи. Меня учили им, потому что в моей работе они могли понадобиться. Вот для таких… детей. Если бы я нашла диких валькирий, я бы должна была привести их в храм для обучения. Но сначала я должна была бы понять, в какой храм их вести. Так решили талах-ар. Но они мало знали о диких валькирия. На самом деле, за несколько сот лет мы видели двух или трёх таких. Они не предусмотрели, что ребёнок, воспитанный, чтобы ублажать господина, вообще не будет талах.