Лешка уважительно глядел на него, с почтением.

– Смотрел, – невозмутимо ответил Трофим, хотя его распирало от гордости.

– Положенец ты, да?

– Положенец.

Приятно было осознавать, что слух о его заслугах докатился до родных мест. Это значит, что ему не придется никому ничего доказывать, объяснять, кто он такой.

– Круто, не вопрос… Наверно, завязки в Москве есть, – с завистью глянул на него Мигунок.

Трофим ничего не сказал. Но недовольно полыхнул взглядом. Это его личные дела, с кем и где у него завязки, Лешки они не касаются.

– Э-э, я хотел сказать, что мы счас не при делах, – замялся Мигунок и кивком головы через плечо показал на своих дружков. – И если там вдруг что, можем под тебя подписаться…

Трофим снова промолчал. Но чуть вытянул в задумчивости плотно сжатые губы. Дал понять, что Лешкино предложение его не очень, но заинтересовало… На самом же деле интерес был. Он уже знал, чем будет заниматься на свободе, и хорошая пристяжь ему бы не помещала. А Лешка с дружками производили впечатление. Хотя, конечно, с ними надо будет разобраться, прежде чем допустить к себе. Может, за ними косяков больше, чем вагонов за локомотивом товарного состава.

Похоже, Лешка понял, о чем думает Трофим.

– Ты это, можешь маляву на «восьмерку» кинуть, тебе ответят, что Лешка Мигунок правильный пацан…

– За гоп-стоп повязали? – оборвал его Трофим.

– В цвет попал.

– Какой масти на зоне был?

– Черной. Отрицалово, все дела… Шулика ты должен знать.

– Знаю, – кивнул Трофим. – Мы с ним на Владимире были…

На Владимирский централ он попал по этапу, но завис там на целых три года. Если б не это, вряд ли бы он сейчас был положенцем. Но во Владимирской тюрьме он познакомился со многими уважаемыми людьми, среди которых были очень авторитетные законники. Шулик по сравнению с ними был сявкой, но в любом случае он считался правильным арестантом, потому на «восьмерке» его поставили смотреть за промзоной. Так до сих пор за ней и смотрит.

– А я с ним на «восьмерке» был, – сказал Лешка. – Правой рукой у него… Если не веришь, коня ему прогони…

Трофим сумрачно глянул на него. Дескать, он сам знает, что и как ему делать…

Он уже собрался уходить, когда Лешка бросил быстрый взгляд на подворотню. Во двор входила шикарная шатенка в короткой светло-серой кроличьей шубке и замшевых ботфортах. Смазливая мордашка, большие кукольные глаза, походка от бедра…

Трофим ошалел от удивления. Сначала Попков, затем Микита, после Мигунок. Все, как тогда, десять лет назад. И по логике вещей сейчас непременно должна была появиться Кристина… Но, увы, это была не она. Просто шатенка – эффектная, но чужая. И ни единая струнка не дрогнула у него в душе. Разве что внизу живота возникло напряжение, но это обычная реакция на симпатичную бабу…

– Кто такая, почему не знаю? – спросил Трофим.

– Хочешь, познакомлю? – вызвался Лешка. – Зойка здесь недавно… Соседка моя… Зойка, концу мир!

Шатенка натянуто улыбнулась, не очень удачно изображая радость встречи. Развязной походкой подошла к Лешке:

– Привет, мальчики!

Казалось, она понимала всю неуместность подобного обращения. Перед ней блатные люди, их нельзя называть мальчиками. Но в то же время она понимала, что и Трофим, и Лешка наезжать на нее за это не станут. Ведь она девушка, и к тому же легкого поведения. Ей позволительна такая фривольность…

– Нагулялась, краля? – с ухмылкой спросил Мигунок.

– Да уж… Ночь неспокойная была…

Зойке было лет двадцать пять, не меньше. Лицо смазливое, но не первой свежести. И вид у нее усталый, затасканный. Даже толстый слой штукатурки не мог скрыть мешки под глазами. И запах мятной жвачки не перебивал амбре перегара… Видать, хорошо девочка этой ночкой повеселилась.

– Знакомься, Трофим, – с уважением к его персоне сказал Лешка. – Воровской положенец, почти что в законе…

– Оу! – с пожухлой какой-то веселостью отозвалась Зойка.

Вроде бы она и понимала, что должна уважить Трофима, но в то же время сил нет, как устала. Отдохнуть бы, а там посмотрим…

– Человек домой вернулся, сама понимаешь, откуда, – сказал Лешка.

– Да понимаю, не маленькая.

– Заглянула бы к нему на огонек, Трофим в четырнадцатой квартире живет.

– В четырнадцатой? А это не Татьяны Николаевны сын? – оживилась Зойка.

Трофим уважал свою мать, но все же ему стало неловко за себя. Как будто он никто…

– Э-э, не так говоришь, лапа! Это Татьяна Николаевна – его мать! – поправил ее Мигунок.

– Ну, может быть, – не стала спорить шатенка.

– Так ты заглянешь на огонек? – продолжал сватать Лешка.

– Само собой! Только отдохну пару часиков!

– А это если я тебя позову, – криво усмехнулся Трофим.

Ему не нравилось, что его никто не спрашивает. Но в то же время он понимал Лешку – пацан зазывал девку, чтобы угодить ему: знал же по собственному опыту, как тяжко на зоне без бабы. Да и Зойка ему, в общем-то, нравилась. До Кристины ей как сороке до лебедя, но в голодную пору и сухарь за пирожное сойдет…

– Так позови, – кокетливо улыбнулась Зойка.

Она уже сама напрашивалась, но чувствовалось, что интерес питает не к его личности, а к чему-то другому.

– Может, и позову… Ты мне адресок свой дай.

– Даст, – ответил за нее Лешка. – И не только адресок…

Трофим долго рассматривал дверь в свою квартиру. Железная с декоративными накладками, с одним-единственным звонком, но с тремя замочными скважинами… Трофим предполагал, что мама может быть сейчас на рынке, но домой думал попасть с помощью соседей. И вдруг оказывается, что соседей нет. Если один звонок, значит, один хозяин… А может, и мама здесь вовсе не живет.

Трофим нажал на клавишу звонка. Спустя минуту открылась дверь. На пороге нарисовался холеной наружности мужик в стеганом халате. Седые волосы, обрюзгший подбородок, важность какая-то искусственная, хрупкая как ваза из фальшивого хрусталя. Лет пятьдесят мужику, может, больше.

– Ты кто такой? – строго, по-хозяйски сказал Трофим.

– Я… Я Георгий Владиславович… А ты… Вы, наверное, Трофим?

– Угадал.

– Татьяна Николаевна говорила, что ты… что вы можете вернуться в любой день. Она так вас ждет…

– Ты мне еще что-нибудь расскажи. Я буду стоять на пороге, а ты будешь меня грузить. Может, отвалишь? – неприязненно скривился Трофим.

Он уже понял, с кем имеет дело.

– Ах да! Конечно!

Мужик отошел в сторону, распахнул настежь дверь, пропуская Трофима в прихожую.