Но уже в поездку по байкало-амурской магистрали этих артистов я не взял!

Если по Турксибу нужен был глаз да глаз за моими детишками, то теперь за моей ненаглядной женой.

Ну, нет покоя от геморроя!

Её по моей просьбе оформили в эту поездку воспитателем, и так как она сохранила свою девичью фамилию, то первое время поэт и член Союза писателей Цветик не догадывался, что это моя половина. У этого спецкорра "Дружных ребят", конечно, была своя фамилия и имя, но мы с Софой Янлосы (редактором детской редакции радио и телевидения) сразу прилепили ему это прозвище.

Этот, почти двухметровый европейский красавец, как только увидел мою вроде бы одинокую приятную птичку, так сразу распушил свой петушино-индюшинный комплекс и заклокотал и зашептал у её ушей:

– "И медленно, пройдя меж пьяными, всегда без спутников, одна, дыша духами и туманами, она садится у окна."

Ну и всё в том же духе…

Моя, романтически наивная половинка никак не воспринимала его поэтические изыски и мурлыканья на свой счёт. Она думала, что так и полагается членам Союза писателей. Только вчера она работала экономистом в какой-то конторе, и теперь чувствовала себя хуже всех, так как педагогического образования не имела. Тем более что Басовая на все двадцать дней поездки распланировала каждый час занятостью всевозможными мероприятиями, И если бы не я, то ей было бы совсем плохо.

Потом она призналась мне, что если бы знала, что не такая уж она и ущербная, то была бы увереннее в себе…

Она-то не знала, но мы-то с Софой знали, и первые два дня потешались вовсю. Но на третий, когда Цветик от вроде бы невинных виражей перешёл к более конкретным атакам, я сказал Софе:

– Закрываем лавочку! Он того и гляди прижмёт её в тамбуре!..

И Софа раскрыла карты…

Видели бы вы его физиономию!..

Но, как говорится, пришла беда – отворяй ворота!

Следующий ястреб, как только увидел, что место освободилось, так сразу же нацелил свой налитый кровью азиатский глаз. Его уже не смущало то, что муж рядом. И никакой маскировочной лирикой тут не пахло. Это был, ненадушенный никакой поэтикой и театральщиной, кондовый хищник-самец – Миша Саршаев. Его прикрепили от телестудии для кино-фото-фиксации наших успехов, и всю поездку только я куда-нибудь отвлекался, как он был тут как тут. Гипнотически щёлкая затвором фотоаппарата, он то и дело замечал моей Леночке:

– Лифчик у тебя сегодня розовый! А вчера…

В общем, бдеть приходилось и днём и ночью!

И ничто на земле не проходит бесследно! После поездки от этого напряжометра у меня было длительное обострение застарелой язвы. Тем более что под предлогом подарка комплекта фотографий с Бама, Миша уже в Алма-Ате пытался заманить мою половинку в свою лабораторную западню. На моё счастье, она, вроде бы не нашла его мышеловки. Да! Судя потому, что вернулась без фотографий, – не нашла. Много позже фотографии принесла Софа. Хотя, – кто его знает!.. Конспирация – мать подполья!..

Ну ладно! Хватит! Тем более что через пару месяцев Миша перепил на проводинах в армию сына и скончался от сердечного приступа. И то, что в поездке он от любви к алкогольным возлияниям был достойной заменой Валерию Андреевичу, – факт! Хотя, надо признать, в отличие от того, свои пристрастия он маскировал очень умело и профессионально. Никто из детей никогда не видел его пьяным, хотя теперь вагон был плацкартный и просматривался насквозь.

Кроме тех взрослых, которых я уже обозначил, с нами ехала спецкорреспондент газеты "Пионерская правда", пожилая опытная врач, вылитый кгбешный стукач парень-вожатый и руководитель детского вокально-инструментального ансамбля.

Но уже с первого дня одна девочка слегла с температурой тридцать девять и почти всю дорогу врач не отходила от неё, а спецкорреспондент только и делала, что вязала свитер. Руководитель же ансамбля всё время репетировал со своими ребятами, и мы его тоже почти не видели с нашими активистами. Точно так же как и кгбешника. Тот ничего не мог организовать и с детьми не контактировал никак. Он даже пионерских и детских песен не знал, но всё время тусовался рядом с нами. Так что главные действующие лица как проявили себя с самого начала, так и оставались интересными до конца.

До Красноярска мы жили на сухом пайке, но тут Басовая побежала по райкомам и всю нашу ораву наконец-то покормили в столовой горячим. Ну, и после этого политически-гостеприимная машинка завелась на всю катушку и какой-то комсомольский бюрократ повёл нас на знаменитые скальные «столбы». И всю дорогу он косился на точно такую же, как у него мою дефицитнейшую батистовую рубашонку с гоночными автомобилями по всему полю. Её достал мне тесть, который, как вы ещё, надеюсь, не забыли, работал начальником Алма-Атинского отдела по борьбе с государственными хищениями. Я даже помню, что это, отличающее элиту от плебса изделие, было пошито на ленинградской фабрике.

Ох, и времечко было! Ох, и времечко!..

Да и теперь тоже… своеобразное…

Но ближе к событиям!

Торчащие прямо среди тайги скалы сильно пахли экстремальной туристическо-альпинисткой мочой, а Ленка так натёрла ноги, что на обратном пути я тащил её на себе. Но потом, после осмотра плотины и Дивногорска, когда нас посадили на пароход «Тургенев» и он поплыл по Красноярскому морю, всё скомпенсировалось. Природа по берегам – как в песнях, вода – стекло, погода – экстра! Мы даже с мужиками поплавали. Ну, пока ждали пароход… Дальше нас повезли в местный «Артек» на берегу Енисея, где устроили баньку, после чего в штанину к Цветику заползла пчела и ужалила прямо в левое…

Ну, сильно он орал! Сильно!..

Три местные девицы из старшего отряда, которые до этого очень громко обсуждали, с кем бы из нас им хотелось переспать, отскочили как ошпаренные, а Цветик плясал как бешеный с выпученными глазами, высоко задирая ноги и безуспешно пытаясь вытряхнуть несчастную пчелу…

Он вообще был сейчас шибко нервный. Одна пионерка – дочь кузнеца, которая тоже уже не была пионеркой, но за заслуги активистки попала и в эту часть операции, запала на него ещё почище пчелы. Она знала всё о Турксибе и Баме! Каждую бригаду, её историю и всех героев стройки дочь кузнеца могла назвать поимённо! Она жила этим! Она этим горела! Но за время прошедшее от путешествия по Турксибу и до сегодняшнего дня эта энтузиастка неожиданно даже для самой себя вдруг превратилась из милого червячка в роскошную бабочку. Да ещё и гены папаши молотобойца, видимо, проснулись. Ну и ясно, что гормональный взрыв и неуёмная богатырская сила породили такую гиперсексуальность, что только держись!

Чего только не делала бедняжка, чтобы сбить это мучительство! Бегала часами в тупиках по рельсам. Детей и даже взрослых обнимала, жулькала до синяков и, оторвав от пола, подкидывала к потолку. Целовала чуть ли не взасос всех и всё вплоть до оконных стёкол и тихо плакала в укромных местах. И так как Цветик по своей дурной привычке имел неосторожность прочитать в её сторону тоже что-то лирическое, то тут-то он и вляпался по-настоящему.