– Куда тебе ходить? Ты же не понимаешь языка, не водишь машину и друзей у тебя нет. Только деньги переводить! – восклицал Лайон, противно брызгая слюной.

– Я скучаю! Ты не даешь мне даже звонить моим друзьям! – начала вываливать все накопленные претензии я.

– Ты звонишь по выходным маме! Разве этого мало? Каждый твой разговор с Россией стоит не меньше двадцати долларов. Вот когда я найду более дешевый тариф, будешь болтать хоть часами!

– Я бы хотела поболтать хоть пару минут, но не с мамой! – орала я.

– Да ты просто тухнешь от безделья! – орал он. Я поймала себя на мысли, что за весь этот диалог я ни разу не полезла за словарем.

– Я?! От безделья?!!!

– Именно! Разве я думал, что ты ТАК будешь проводить время? – совершенно искренне обиделся он. На что?

– А как, по-твоему, я должна его проводить? – уперла руки в боки я.

– А так, – насупился он и замолчал. Видимо, он все-таки боялся, что если меня довести, я перестану отзываться на его поцелуи по ночам. Но все-таки мужское в нем проиграло супружескому и он решил высказаться. – Жена должна держать дом в порядке. А у нас что? Вещи свалены в кучи, а ты валяешься чуть ли не до обеда.

– Я же подаю тебе завтрак! – парировала я.

– Это бутерброд? Вечный бутерброд с сыром, когда на свете есть пудинги, муссы, круассаны…

– Ничего себе! Разве я нанималась к тебе в повара и уборщицы?

– А почему нет? – заорал он еще громче. – Я работаю целыми днями, чтобы обеспечивать тебя. Я потратил чертову уйму денег, чтобы вытащить тебя из этой жуткой страны с холодом и болезнями, я люблю тебя и забочусь о тебе! Неужели же не нормально баловать меня вкусными завтраками? И гладить мои рубашки?

– Рубашки? – удивилась я. Гладить мужские рубашки я не умела по определению, поскольку никогда не делала этого. Я сдавала их в химчистку, когда по субботам мы приезжали в супермаркет. – Я не думала, что ты ждешь от меня этого.

– Я жду от тебя помощи. Экономии. У нас великая страна, но с большими ценами. Если мы хотим завести ребенка, то надо все считать, каждый доллар.

– Ребенка? – переспросила я. Конечно, для меня это не было сюрпризом, ведь на первом этаже ждали своего часа две пустые комнаты, но я никак не могла предположить, что ради «счастья» родить Лайону ребенка, я должна перестать жить по-человечески и стать приложением к дому и пылесосу. И потом, неужели я так дорого обхожусь, что надо экономить именно на мне.

– Неужели я тебе так дорого обхожусь? – решила усовестить Лайона я.

– А как ты думала? – возмутился он и убежал наверх. Я с удивлением посмотрела ему вслед, но минут через пять-семь он вернулся, держа в руках длинный список.

– Что это? – уточнила я, хотя и сама догадалась, что передо мной прейскурант за перенесение в рай.

– Посмотри! – протянул его мне Лайон, с бледным от бешенства и испуга лицом. В списке значилось:

1. Перелет до Вашингтона – 3000 $

2. Адвокат в России – 500 $

3. Виза – 150 $

4. Паспорт РФ – 200 $

5. Загранпаспорт – 600 $

6. Свадьба – 500 $

7. Бриллиантовое кольцо матери – 1500 $

8. Обручальные кольца – 300$

9. Рестораны и прогулки в России – 500 $

10. Питание в Америке – 800 $

ИТОГО: 7950 $

– Это все?! – ледяным тоном спросила я.

– Ты посчитай сама, – запаниковал Лайон. Видимо, желание продемонстрировать мне в цифрах всю степень чувства ко мне давно разъедала его изнутри, раз он не смог с собой справиться, но включение в список маминого кольца, которого он, очевидно, не покупал, а также посчитанные до доллара расходы по моему питанию потрясли меня до глубины души.

– Я не буду ничего считать. Я не просила у тебя ничего этого. Я оказала тебе честь и стала твоей женой…

– Постой, ты же ведь должна понимать сама, что это вовсе не честь, – зачастил он. Я вытаращилась.

– В каком смысле?

– Да русские девушки готовы за латиноса выскочить замуж, чтобы только оказаться здесь. Я же – нормальный мужчина с хорошей работой и люблю тебя. Трачу на тебя деньги! Если кто и оказал честь, так это я!

– Ну, хватит. Достаточно с меня такой чести! – заорала я и принялась метаться по дому в поисках куртки и сапог. Логика отступила от меня на недосягаемое расстояние, я вылетела из дома под крики Лайона, что я дура, сама не понимаю, что творю.

– Тебе некуда идти! Не глупи, быстро возвращайся! – вопил он под заинтересованные взгляды соседей. Я неслась вперед без единой мысли. Вернее, у меня были мысли. Примерно такие – «Вот скотина!», «Циничная сволочь!», «И ведь все подсчитал!». И так далее. Но конструктива не было никакого. А поскольку сцену он закатил мне под вечер, когда вернулся с работы, то примерно через час начало темнеть. Как раз к этому моменту я окончательно потеряла понимание топографии. Если бы меня спросили, где находится Fall-Church, я махнула бы в какую-нибудь неопределенную сторону и наверняка бы ошиблась. Я вышла из района парков и черных белок и шла по какой-то автостраде в неизвестном направлении. Периодически мне казалось, что надо куда-нибудь повернуть, хотя, хоть убейте, я не знала зачем. Я поворачивала. Переходила дорогу, углублялась куда-то и меняла направления.

– Господи, помоги! – говорила я про себя. Не знаю, чего я хотела. Наверное, насмотревшись кинофильмов про американскую дольче виту, я подсознательно надеялась, что здесь под каждым кустом сидит по Ричарду Гиру. Отель «Ритц», клубника со сливками и секс на рояле за большие деньги – все это меня сейчас очень бы устроило. Я топала навстречу «шансу» несколько часов, и где-то ближе к полночи меня действительно начали окрикивать заинтересованные мужские голоса из автомобилей. Но их обладатели совершенно не напоминали Ричарда Гира. Я шарахалась в тень деревьев с краю трассы и прибавляла шагу. Мысль о том, что я посреди чужой страны без паспорта и денег, глубокой ночью, я усилено загоняла в самые глубины подсознания. Потому что стоило подумать такую мысль, как можно останавливаться посреди дороги и кричать караул.

– Fuck me, baby! – все чаще слышалось с разных сторон. Возможно, что я половину придумала сама, но даже и второй половины хватило бы, чтобы заработать нервный тик и начать заикаться.

– Вернись назад! – шептал напуганный до смерти внутренний голос. Я бы уже и рада была вернуться, но даже теоретически не представляла, куда возвращаться. Да и мысль, что мне придется смотреть в уверенные в своей правоте глаза Лайона, гнала меня вперед. Пока я не оказалась в совершенно ужасном квартале. Момент перехода я не осознала. Просто шла-шла, как Красная Шапочка по лесу, пока не уперлась. До сих пор не знаю, что именно это было за место. Деревья сменились домами, но от этого стало только беспокойнее. Из-за углов и подворотен на меня смотрели белые глаза на черном фоне. Негры. Негритянские детки. Я-то уж точно никогда не была расисткой. Цвет кожи ничего значить не может, если есть душевное понимание, но тут речь шла о каком-то другом мире. Типа нашего цыганского, с его кучами тряпья, нищетой и гордыней. Высокомерные взгляды при босых ногах. А ведь в Америке разрешено свободное ношение оружия! Эта мысль пронзила меня иголкой, по венам потек смертельный ужас.