– Скейтборд?

Мама с улыбкой качает головой:

– Чудесный подарок, который сделал мне твой папа, это ты. И за это я буду любить его вечно. – С этими словами мама поднимается, целует меня в макушку и идет к двери. Потом она оборачивается и говорит: – Ты заслуживаешь счастья, и я люблю тебя так сильно, что хватит за двоих.

Она выскальзывает из моей комнаты, и я улыбаюсь. Когда она уходит достаточно далеко, что уже не сможет услышать мой шепот, я тихо говорю:

– Я тоже люблю тебя, мам, но ты права: одновременно мамой и папой ты быть не сможешь.

Хоть почерк и кажется мне незнакомым, на конверте написано мое имя. Я осторожно поднимаю письмо с коврика и несу наверх, чтобы открыть в одиночестве. Сам не знаю, почему это делаю. Ни от кого письма я не жду. Даже не помню, когда в последний раз кто-нибудь писал мне настоящее письмо на бумаге. Когда вскрываю конверт, у меня по спине от предвкушения бегут мурашки. Конверт распахивается, и внутри оказывается аккуратно сложенный листок линованной бумаги.

Письмо написано заглавными буквами, словно папа выкрикивает мне эти слова. Я переворачиваю листок: не написано ли чего-нибудь на обратной стороне? Нет. Я разглядываю конверт в поисках зацепок. Ничего. Даже Шерлок Холмс понял бы, что нет тут никакой тайны. Это просто сердитая записка от отца, который не хочет видеть своего сына. Он видел меня в гостинице «Амандин» и сразу же ушел, а потом еще и отправил письмо, чтобы до меня окончательно дошло. Сомнений нет: папа меня бросил. Навсегда. Операцию «Баскервиль» можно считать завершенной.

У моего папы нет сердца. Я сумею его забыть. Только этого он и заслуживает.

Отныне я буду жить своей жизнью, и я помогу маме жить ее жизнью. Ее сердце разбил Большой Дейв, а когда она грустит, то мне тоже невесело. Так что пора возобновить операцию «Рейхенбах». В этом ведь есть и наша с Грейс вина: это мы подожгли дом и рассорили маму и Большого Дейва из-за какого-то глупого халата. Но я все исправлю. Если есть хоть малейший шанс, что маме и Большому Дейву суждено быть вместе, то я хочу им в этом помочь. На этот раз я буду исходить из предпосылки, что Большой Дейв невиновен, пока не доказано обратного.

Тем же вечером я шагаю по дорожке к дому Большого Дейва, исполненный решимости и отваги. Но как только я нажимаю на кнопку звонка, моя храбрость куда-то испаряется. А что, если к двери подойдет «Кэролайн 1973»? Что я ей скажу? Она ведь может просто зарезать меня своими острыми волосами или натравить на меня пальто-зебру. Пока я сидел и размышлял в своей комнате, визит к Большому Дейву казался мне блестящей идеей, а теперь я в этом совсем не уверен.

Я уже собираюсь сбежать, но распахивается входная дверь.

– Дэн?

– Кристофер?

– Дэн?!

– Что ты тут делаешь? – Я пялюсь на друга во все глаза.

– Я тут живу. – Кристофер удивленно таращится на меня.

– Но здесь живет Большой Дейв, – запинаясь, выговариваю я.

– Угу, это мой папа. – Кристофер в недоумении моргает. – У вас машина сломалась? Ты по этому поводу зашел?

В коридоре появляется Большой Дейв:

– Думаю, дело не в машине, Кит. Входи, Дэн. Нам надо поговорить.

Я прохожу внутрь, пытаясь понять, что только что произошло. Большой Дейв только что назвал Кристофера Китом. А разве Кит – это не его пятилетний сынишка? Не ребенок с фотографии? Чушь какая-то. Тем не менее я захожу в дом, откуда раздается запах подгоревших тостов и спаленных занавесок (за что спасибо Грейс).

– Мы тут как раз ужинать собирались, – говорит Большой Дейв. – Поешь с нами?

– Эмм… нет. Сегодня же четверг. День чипсов из микроволновки.

– А, точно… – Большой Дейв вытирает руки о джинсы, двигает картонную коробку и садится на диван. – Честно говоря, у нас из еды только тосты и бобы, но если ты вдруг передумаешь, то мы сделаем тебе подгоревший тост с твоим именем. Ну, садись. Что у тебя стряслось?

В коридоре раздаются шаги. На пороге появляется «Кэролайн 1973» и протягивает мне руку:

– Рада познакомиться с одним из друзей Кита.

Я узнаю ее: это та самая женщина, которую целовал Большой Дейв на пороге.

Кристофер говорит:

– Тетя Ивонн, это Дэн, мой одноклассник.

– А вы не «Кэролайн 1973»? – бормочу я. – Не жена Большого Дейва?

Она зажимает рот рукой, чтобы не расхохотаться:

– Я его сестра. А кто такая «Кэролайн 1973», позволь спросить?

Большой Дейв смотрит на свой бицепс и трогает пальцем татуировку:

– Я знаю. «Кэролайн 1973» – это имя на моей руке. Моя любимая песня Status Quo и год, когда они ее выпустили. Я набил себе это тату много лет назад. Но Кэролайн не была моей женой, моя жена – это Кэз. Понятия не имею, кто такая настоящая Кэролайн. Думаю, тебе лучше спросить Фрэнсиса Росси или Боба Янга. Это они написали песню.

– Я уже говорил тебе, что мою маму зовут Катриона и что она живет в Шотландии, – говорит Кристофер. – Мои родители разошлись.

У меня наконец получается пробормотать:

– Похоже, я совершил ужасную ошибку.

Большой Дейв поворачивается ко мне и говорит, чтобы я не волновался. Но как не волноваться? Я позволил сбить себя с верного пути, потому что больше не доверяю людям, как раньше. Вы посмотрите на то, что сотворил мой папа. Я верил ему, а он меня предал. Я был уверен, что Большой Дейв поступит так же. Меня убедили, что он изменяет маме. На самом деле это я предал Большого Дейва.

Кристофер смотрит на своего отца и спрашивает, я ли сын его новой подружки:

– Это тот самый новый брат, про которого ты говорил?

– Да, – отвечает Большой Дейв. – Кит, это Дэн. Дэн, это Кит.

Кристофер принимается хохотать:

– Это совершенно нелепо и одновременно круто.

– Со мной в комплекте идет Ниндзя-Грейс. И помнишь моего пса с тхэквондо? Он тоже с нами.

– Интересно, понравится ли ему Бу.

– Уверен, что от Бу его будет тошнить. Эту собаку от всего на свете тошнит.

– А если мы переедем к ним, то что, мы с Дэном будем жить в одной комнате? – Кристофер смотрит на Большого Дейва, который, в свою очередь, смотрит на меня.

Я киваю: хоть в моей конуре и для котенка места не найдется, все равно я буду рад делить ее с Кристофером.

– Если Дэн не против, то на здоровье, – говорит Большой Дейв.

Оказывается, вся эта ситуация – такой бардак, что сверхмассивной черной дыре и не снилось. Для начала, Кристофер никогда не рассказывал о новой школе и одноклассниках. И, как Большой Дейв ни старался, отказывался обсуждать папину новую подружку и ее семью.