— Короче говоря, ваш патрон спас торговлю.

Марселец помрачнел.

— Он мне не патрон. Я не хочу иметь ничего общего с этим проклятым пиратом.

— Но ведь вы перевозите серебро, а раз у него монополия…

— Послушайте, маленькая, мой совет. Здесь не принято слишком пристально вглядываться. Нам не нужно знать, ни откуда тянется нить, за которую мы держимся, ни где ее конец. Я обычно беру груз в Кадиксе или еще где-нибудь, чаще всего в Испании. Перевезти его надо в колонии Леванта. Я выгружаю свой товар, и со мной расплачиваются либо чистоганом, либо векселем, который я могу предъявить по всему Средиземноморью: в Мессине, Генуе, даже Алжире, если бы меня туда занесло. Вот все. Можно возвращаться в Марсель.

С этими словами марселец накрыл лицо платком, показывая таким образом, что сказал все, что хотел.

«Нечего стараться узнать, куда ведет нить, за которую держишься…» Анжелика покачала головой. Нет, она не собирается подчиняться здешнему закону, закону этих мест, где скрещивалось столько страстей и противоположных интересов, так что приходилось прибегать к спасительному забвению, к короткой памяти. Ухватив нить, она не выпустит ее из рук, пока не добьется своего.

Но иногда ей казалось, что нить выскальзывает из пальцев, становится призрачной и исчезает в небесной лазури. В ленивом колыхании моря, под жаркими лучами солнца действительность превращалась в сказку, в недостижимую мечту. Понятно, почему мифы античности родились на этих берегах. «Может быть, я гонюсь за мифом?.. За легендой об исчезнувшем герое, которого уже нет среди живых?.. Как я ни стараюсь проследить его путь здесь, передо мной встают только находящие друг на друга миражи».

Вслух она произнесла:

— Вы рассказали мне много интересного, господин Паннасав, благодарю вас за это.

— Кое-что мне известно, — снисходительно принял ее благодарность марселец и растянулся на своей скамейке.

Вечером на горизонте забелела покрытая снегом горная вершина.

— Это Везувий, — сказал Савари.

Юнга, вскарабкавшийся на мачту, объявил, что видит парус. Они ждали приближения судна. Это была бригантина, хорошее военное судно.

— Какой флаг?

— Французский, — обрадованно крикнул Мучо.

— Поднять флаг Мальтийского ордена, — приказал Паннасав, напряженно вглядываясь в приближающийся корабль.

— А почему нам не поднять флаг со знаком лилии, раз перед нами соотечественники? — спросила Анжелика.

— Потому что я боюсь соотечественников, которые путешествуют на испанских военных кораблях.

Галион устремился наперерез «Жольете». На нем подняли королевское знамя. Мельхиор Паннасав выругался.

— Говорил же я вам! Они требуют осмотра нашего корабля. Это не по праву: они находятся в неаполитанских водах, а Франция с орденом Мальты сейчас не воюет. Конечно, это какой-то флибустьер, которых столько теперь развелось к позору нашего флага. Ну, подождем…

Галион маневрировал, приближаясь к «Жольете». Часть парусов там спустили. Потом Анжелика с удивлением увидела, что французский флаг там пошел вниз, а вместо него появился другой, незнакомый.

— Это флаг великого герцога Тосканского, — сказал Савари. — Это значит, что экипаж на судне французский, но они купили себе право продавать свою добычу в Ливорно, Палермо и Неаполе.

— Ну, нас они еще не добыли, дети мои, — вполголоса проговорил марселец.

— Приготовимся к пиру, раз уж они так настаивают.

Из рубки галиона за ними следил в подзорную трубу господин в красном рединготе и шляпе с плюмажем. Когда он опустил трубу, Анжелика увидела, что он в маске.

— Это скверно, — проворчал Паннасав. — Те, кто надевают маску, идя на абордаж, люди не слишком порядочные.

Около этого господина крутился человек с лицом висельника, видимо, его помощник.

— Какой у вас груз? — спросил по-итальянски в рупор господин в рединготе.

— Везем свинец из Испании на Мальту, — отвечал Паннасав на том же языке.

— И больше ничего? — этот вопрос был задан уже по-французски, нетерпеливо и нагло.

— Еще лечебные настои, — по-французски же отвечал Паннасав.

Экипаж галиона — те, кто стояли возле рубки и слушали переговоры, — разразился хохотом.

Паннасав подмигнул своим:

— Хорошо, что я придумал эти настои. Им это не по вкусу.

Но господин в рубке посоветовался со своим помощником и опять взял рупор.

— Опустите паруса и приготовьте декларацию на груз. Мы проверим, соответствует ли она тому, что вы везете. Марселец густо покраснел.

— Что он себе воображает, этот пресноводный пират? Что может приказывать честным людям? Сейчас я ему покажу манифестацию и декларацию!

С бригантины спустили каик. В него уселись вооруженные мушкетами матросы под началом помощника капитана. Один глаз его был закрыт черной повязкой, что придавало физиономии особенно гнусный вид.

— Мучо, приспусти парус и будь готов взяться за кормовое весло, когда я скажу. Дед, вы хитрее, чем кажетесь. Подойдите ко мне, не торопясь. Они следят за нами. Повернитесь к ним спиной. Вот так. Возьмите ключ от сундука с порохом. Вытащите также несколько снарядов, когда я поверну руль и они не смогут нас видеть. Пушка уже заряжена, но может потребоваться еще. Не снимайте пока чехол с пушки. Может быть, они ее не заметили…

Паруса обвисли. «Жольета» поворачивалась под ветром. К ней приближалась, ныряя в волнах, лодка флибустьеров, гонимая сильными ударами весел.

Мельхиор Паннасав крикнул в рупор:

— Я отказываю вам в праве осмотра.

На лодке насмешливо захохотали.

— Ну, теперь дело в дистанции, — пробормотал марселец. — Беритесь-ка, дед, за руль.

Он быстро сбросил чехол, скрывавший от глаз маленькую пушку, схватил фитиль, зажег его и поднес к казенной части пушки.

— Ну, с Богом! Идите-ка ко дну!

От выстрела «Жольету» так встряхнуло, что все на ней упали.

— Промазал! Черт побери! — Паннасав выругался и в окружавшем его облаке дыма стал на ощупь снова заряжать пушку.

Снаряд упал в воду в нескольких шагах от каика пиратов, только забрызгав их. Они разразились проклятиями и стали заряжать свои мушкеты.

«Жольета» продолжала поворачиваться и представляла удобную цель для превосходящего по численности противника.

— Весло, Скаяно, кормовое весло! А вы, дед, правьте зигзагами.

Раздался залп мушкетов. Марселец крякнул и схватился за правую руку.

— Ах, вы ранены! — бросилась к нему Анжелика.

— Мерзавцы! Они мне еще заплатят за это. Дед, сумеете справиться с пушкой?