В какой-то степени я понимаю, что она права. Да и нет у нее причин использовать более мягкие слова. Лучше вот так — сорвать пластырь. За эти годы принцесска очень сильно изменилась и я чертовски хочу узнать что же так на нее повлияло. Но хочу узнать не от службы безопасности, не от общих друзей или собирая сплетни, я хочу узнать это от нее. Чтобы она сама мне обо всем рассказала. Вот таким же прямым беспощадным текстом как сейчас сказала, что шесть лет назад поддалась мимолетному искушению и итогом одной случайной ночи стал ее сын. Это нормально. Это можно принять. После этого все еще остается надежда. Надежда на нас. На что-то большее. Я не знаю присутствует ли в их жизни отец ребенка, этот Айсен, Аркадий или кто-либо другой, но мы бы смогли…

Вот только вместо этого я терзаю себя фантазиями о том, что как и в самом начале со мной, у нее были тайные отношения с кем-то, что она снова любила… в то время как мое сердце было наглухо закрыто для этого ядовитого чувства.

— Я тебя понял, — голос звучит глухо и даже сипло. Будто звук идет из голосовых связок, а из того самого сердца. Черного. Каменного.

В принципе, ничего нового она мне не сказала, этот посыл я понял еще после вчерашнего ужина, когда она явно дала понять, что рядом с ее семьей мне не место. Но тем не менее, ее слова кромсают мои внутренности.

Едва дождавшись когда машина остановится, она выпрыгивает из нее и я с каким-то отрешением понимаю, что сейчас она исчезает не просто из салона авто, но и из моей жизни.

Глава 32 Марат

— Ты уверен, что готов потратить столько денег на платье, которое будет надето всего единожды? — Алиса кивает на ряд элитных магазинов.

— Ты всегда можешь использовать его второй раз, — пожимаю плечами, вспоминая ее слова о том, что она еще обязательно кого-то полюбит. На удивление, в этот раз эти мысли вызывают во мне не злость, а какую-то горечь и обреченность. Это чувство накрывает меня с головы до ног, словно какая-то липкая волна отчаяния.

Так и будет. Алиса обязательно снова полюбит, выйдет замуж, родит еще детей… Будет счастлива. В принципе, уверен, если бы не навязанное отцом наследство, она и сейчас была бы счастлива. Пусть у нее нет своей танцевальное студии, она все равно учит детей танцам. У нее есть сын. У нее есть семья. Как по мне, этого вполне достаточно для того, чтобы чувствовать себя счастливым. Хотя, откуда мне знать, ни семьи, ни детей, у меня никогда не было. Работа приносит удовлетворение, да. Особенно когда к моему счету в банке прибавляются новые нули, но счастлив ли я? Хрен там!

— Я думаю, что буду в состоянии купить новое платье для своей настоящей свадьбы, — прищурившись, заявляет она.

— Я в этом не сомневаюсь, — открываю перед ней двери магазина стойко игнорируя приступ острой боли за грудиной.

На секунду ее глаза загораются азартным блеском, когда она видит обилие вечерних платьев в пол и даже я, будучи далек от моды и всех этих дел, не могу не отметить, что смотрятся они изящно и элегантно. Затем ее взгляд падает на несколько манекенов в свадебных нарядахи я вздыхаю с облегчением, когда замечаю, что здесь нет излишне пышных и вычурных платьев. Уверен, для настоящей свадьбы Алиса бы такое и не выбрала никогда, но когда речь идет о нашей свадьбе… она вполне могла нарядиться как баба на самоваре лишь бы позлить меня.

Принцесска равнодушно сканирует ряды белых платьев, а затем ее взгляд цепляется за простое, но в то же время эффектное платье в пол на витрине.

— Вот это, — машет в его сторону, всем своим видом показывая равнодушие, но я слишком хорошо знаю ее, чтобы не понять, что наряд запал ей в душу.

— Прошу прощения, — подает голос брюнетка в строгой униформе. — Это платье не продается, выставочный образец.

— Ничего страшного, — пожимает плечами принцесска, но я вижу, что она расстроена, хоть и не собирается этого показывать. — Любое другое подойдет. Как насчет вот этого? Она тычет пальцем в манекен, который стоит к нам спиной, так что целиком платье даже и не видно.

Достаю телефон из кармана и набрав номер слышу удивленное:

— Привет, кум!

— Я же просил не называть меня так, — цежу сквозь зубы.

— Но ты ведь мой кум, — не унывает Полина Урицкая. — Мы оба крестные Арины, а значит кумовья.

— Можешь называть меня Маратом Константиновичем, — вздыхаю в трубку. Я, конечно, понимаю, что в декрете с младенцем у нее мало поводов для веселья, но это не значит, что надо смеяться с меня.

— Могу, — весело соглашается она. — Но ты же понимаешь, что не буду.

— Понимаю, — в очередной раз закатываю глаза. — Вообще-то я по делу звоню. Я сейчас в твоем магазине и милая девушка Ангелина, — бросаю быстрый взгляд на бейдж на груди консультантки, — не хочет продавать мне белое платье с витрины.

— Это которое свадебное? — подозрительно интересуется она. — Ты пришел купить свадебное платье?

— Какая догадливость, — заявляю с сарказмом.

— Боюсь, оно тебе не подойдет по размеру, — глумится эта девица. — Но если дашь мне пару дней, я вполне могу перекроить…

— Полина, — понимаю, что теряю терпение, — сейчас я дам трубку твоей сотруднице и ты ей скажешь, что платье вполне продается. Договорились?

— При одном условии, — она уже даже не сдерживает смех. — Назови меня кумой.

— Полина! — обреченно рычу.

— Ну пожалуйста, Марат, ну что тебе стоит? Ты ведь хочешь это платье?

— Хорошо, кума, — выдавливаю сквозь зубы и передаю трубку девушке. Та выслушивает указания хозяйки и отдав мне телефон, покорно снимает платье с витрины.

Ловлю на себе любопытный взгляд Алисы и поясняю:

— Магазин принадлежит Полине Урицкой,  Воронцовой в девичестве. Она подруга Алекса, так что ты ее тоже, наверняка, знаешь.

— Знаю, — кивает Алиса и с еще большим интересом рассматривает наряды вокруг. Одежду Полина начала шить еще давно, а магазин свой открыла всего три года назад, но и до этого