Оно тоже было костяное, это Гидеон сумела понять. Серые сухожилия притягивали десяток изломанных плеч к жутким обрубленным предплечьям. Из толстых корявых ребер торчали шипы, череп – это вообще был череп? – бугрился огромными шишками. Два зеленых огня горели в темноте, как глаза. У этой штуки было слишком много ног, а позвоночник напоминал огромный столб. Ей пришлось припасть на две мощные руки, из которых во все стороны что-то торчало. Внешние руки она выбросила высоко вверх, и Гидеон увидела, что у них нет ладоней: только длинные гладкие лезвия, чуть закругленные по краям и задранные, как скорпионий хвост. Тварь кинулась вперед: скелет Харроу терпеливо ждал. Она набросилась на него, как на горячую еду, и скелет рухнул под вторым ударом.

Тварь повернула мерзкую башку к окну, уставилась зелеными огоньками на Гидеон и замерла. Потом понеслась вперед, набирая скорость: и тут красный огонек на двери сменился зеленым, раздался низкий печальный гудок, и тварь исчезла. Она не рассыпалась костями, а растеклась жижей, которая всосалась в решетку в центре комнаты. От нее не осталось и следов. Тут распахнулась дверь «Изображений», и Харроу обнаружила своего рыцаря с отваленной челюстью.

Объяснять пришлось довольно долго. Харроу задавала вопросы о размерах и мрачнела при каждом ответе. Гидеон еще договаривала, а Харроу уже ходила туда и сюда. Ряса посвистывала при каждом шаге и топорщилась, как черная пена.

– Почему я ее не вижу? – бушевала она. – Она проверяет автономность скелета или мой контроль над ним? Сколько вообще ловкости тут надо?

– Пусти туда меня, – предложила Гидеон.

Харроу резко остановилась и задрала брови до самой макушки.

– Зачем? – медленно спросила она.

Гидеон понимала, что тут существовал какой-то по-настоящему умный ответ, который поразил бы Преподобную дочь своей хитростью и проницательностью. Некромантский ответ, объясняющий то, что она только что видела с точки зрения магии. Но ее мозг ничего уже не различал, ладони были мокры от пота – так бывает, когда тебе одновременно страшно и ты умираешь от предвкушения.

– У нее руки, как клинки, – сказала она, – я хочу с ней сразиться.

– Ты хочешь с ней сразиться.

– Да.

– Потому что она… немного похожа на меч.

– Ага.

Харроу одной рукой потерла виски и сказала:

– Я пока не настолько мечтаю о новом рыцаре, чтобы от тебя избавляться. Нет. Я отправлю троих, а ты расскажешь, как тварь с ними справится. Как она реагирует. Как можно точнее. Я пока не уверена, что она не тестирует мою многозадачность…

Следующий скелет сжимал в костлявых кулаках по целой связке фаланг. Гидеон прилежно смотрела, как загорается зеленый свет, как Харроу вслепую поднимает еще двух одинаковых скелетов рядом с первым. Скелеты были почти идеальные: отлично сложенные, чуткие, маневренные. Они даже походили на слуг Первого дома. Когда тварь вырвалась из тумана, скелеты задвигались очень быстро и ловко – и были уничтожены тремя движениями. Последний скелет грустно бегал по комнате, пока чудовищная тварь не подняла одну лапу и не разрубила его от крестца до плеча.

Харроу во второй раз потребовала пошагового описания. Из одной ноздри у нее текла кровь. В третий раз она текла уже из обеих. В пятый – на полу валялись останки уже двадцати скелетов, она стирала кровь с ресниц, а плечи у нее тяжело повисли. Она выслушивала все отчеты молча, глубоко задумавшись, слишком погруженная в себя, чтобы подкалывать Гидеон. На пятый раз она сжала руки в кулаки и прижала их к вискам.

– Мои отец, мать и бабка даже вместе не могли сделать того, что могу сделать я, – тихо сказала она, не обращаясь к Гидеон, – мои отец, мать и бабка… а я намного их сильнее. Один скелет или пятьдесят… они просто замедляют тварь на полчаса.

Она встряхнулась, как мокрый зверь, стряхивая раздражение, и посмотрела на Гидеон непрозрачными черными глазами.

– Хорошо. Продолжаем. Смотри в оба, Нав.

Она убрела назад, пошатываясь, и за ней захлопнулась дверь. Гидеон Нав с трудом могла вытерпеть такое. Она сняла рясу, аккуратно сложила и пристроила на крючок. Встала рядом со скелетом, держащим в руках такую охапку костяных осколков и берцовых костей, что он их то и дело ронял, оставляя за собой дорожку, как из хлебных крошек. Очень просто оказалось вежливо постоять рядышком, пока не открылась дверь, не повалить скелета и не перешагнуть через него. Гидеон обнажила рапиру, выскользнувшую из ножен с серебряным шелестом, и просунула левую руку в обсидиановое кольцо. Дверь «Отклика» задвинулась за ней.

– Харроу, – сказала она, – если тебе нужен рыцарь, которого можно заменить скелетами, оставила бы себе Ортуса.

Харроу завопила из расставленных по углам колонок. Это было не возмущение и не удивление – кричала она, кажется, от боли. Гидеон обнаружила, что у нее подгибаются ноги, сделала шаг вперед, выпрямилась, потрясла головой, чтобы избавиться от короткого приступа тошноты. Идеально перехватив рапиру, она ждала.

– Что? – почти устало спросила некромантка. – Ты серьезно?

Вентиляционные отверстия выдохнули новую порцию тумана. Теперь, стоя в комнате, Гидеон видела, что они выбрасывают в воздух пар и жидкость с затхлым запахом. Из этого облака поднималась тварь: одна ужасная нога за другой, широченный таз, толстый ствол позвоночника. Зеленые точки глаз заметались, а потом остановились на Гидеон. Она сменила стойку. Харроу завопила, из-за чего ее рыцарь чуть не грохнулась на задницу.

Воздух уходил из комнаты. Тварь кинулась вперед, и Гидеон еле успела отразить два тяжелых удара, подставив под них свой черный клинок. Харроу снова вскрикнула, будто коснулась рукой огня.

– Нонагесимус!

Гидеон решила, что есть хорошие и плохие новости. Хорошие заключались в том, что сыплющиеся на нее удары оказались совсем не такими сильными, каких можно было ожидать от существа такого размера. Да, они были быстры и сильны, но рука у твари оказалась не тяжелее, чем у Набериуса Терна. И даже легче, потому что мышц-то у нее не было. Костная материя всегда весит меньше, чем кровь и плоть, и это одна из главных проблем создания магических тварей. Была и плохая новость: она ни хрена не могла с этой тварью поделать. Легкого клинка хватало только на отражение ударов. Гидеон немного надеялась на обсидиановый нож-кастет: один хороший удар левой рукой – и солидный кусок лапы откололся. Но тут же внутри все потяжелело: она увидела, как лапа отрастает заново.

– Нонагесимус! – снова крикнула она в перерыве между атаками. – Эта штука регенерирует.

Колонки промолчали. Гидеон не знала, услышала ли ее Харроу. Она бросилась в сторону, когда тварь рванула вперед, и та рухнула в кучу костей, оставшихся от предыдущих экспериментов Харроу. Отколовшаяся костяная щепка пробила Гидеон руку, как пуля. В колонках снова заорали.

– Нонагесимус! – на этот раз она встревожилась. Тварь поерзала среди останков своих жертв и снова встала. – Эй, Харроу!