Вечер вышел странный. Харроу только что не дрожала от напряжения. Учитель, постоянно радовавшийся их появлению по совершенно непонятной Гидеон причине, немедленно зажал их в углу. Все жрецы уже явились, нацепив радостное выражение. Конкретно Учитель сиял с силой, обычно свойственной сверхновым.

– Что вы думаете о госпоже Абигейл? – спросил он. – Говорят, что она исключительно одаренная некромантка. Не в том ключе, что ты, Преподобная дочь: она хороший заклинатель и умеет говорить с духами. Я получил от нее множество вопросов о доме Ханаанском. Надеюсь, она и Магнус из Пятого дома умеют готовить! Мы все крайне взволнованы из-за этого события. Жрецы живут скромно, и еда их всегда воодушевляет. Думаю, к мрачным Девятым это тоже относится.

Адептка мрачных Девятых сообщила:

– Мы предпочитаем простую жизнь.

– Разумеется, разумеется, – отозвался Учитель, в голове уже явно переключившийся на грязные сплетни. Ярко-голубые глаза зарыскали в поисках новых интересных объектов и обнаружили их. – А вот и юная Жанмари из Четвертого дома и Исаак Теттарес. Оба очень милы. Исаак выглядит так, будто слишком много учится. – (Исаак, молоденький некромант с приглаженными бледно-рыжими волосами выглядел так, будто страдал от излишней активности гипофиза.). – Разумеется, он протеже Пент. Я слышал, что Пятые очень болезненно относятся к… проблемам гегемонии Четвертых, скажем так. Это непросто, если учесть, как оба молоды. Впрочем, они неплохо ладят.

– Откуда вы знаете?

– Преподобная дочь, – улыбнулся жрец, – ты упускаешь много важного, пока плодотворно проводишь время во мраке. Гидеон из Девятого дома могла бы поведать многое, если бы не ее достойный всяческого восхищения обет молчания. Этот обет способен меня пристыдить.

При этих словах Учитель хитро подмигнул Гидеон. Это было хуже всего. В дверях возникло какое-то шевеление. Представители Третьего и Шестого домов прибыли одновременно. На фоне Паламеда, похожего на тусклую моль, золотая бабочка Коронабет Тридентариус выглядела еще более прекрасной и сияющей. Они оценивающе смотрели друг на друга, как призовые бойцы.

– А теперь главное событие, – сказал Учитель.

Оказалось, что веселое развлечение в представлении Пятого дома – это рассадка за столом. Тщательно продуманная маска Харроу стала трагической. Их разделили. Гидеон оказалась между Паламедом и жуткой девчонкой-рыцарем из Четвертого дома, которая выглядела так, будто жалела обо всех поступках, предшествовавших этому мгновению. Дульсинея, оказавшаяся напротив, успела послать Гидеон два воздушных поцелуя, прежде чем все расселись.

По крайней мере, Харроу повезло ничуть не больше. Она сидела на другом конце стола, наискосок от майонезного дядюшки, который выглядел еще более напуганным, чем Жанмари из Четвертого дома. Напротив нее посадили Ианту, а с другой стороны – Протесилая, завершившего одну из самых неудачных рассадок в истории. Слева от Харроу оказался Набериус Терн, который вступил с Иантой в длительную коммуникацию посредством поочередного вздергивания бровей. Пока в Харроу загоралась ненависть, Гидеон начала получать от происходящего удовольствие.

Магнус постучал ложкой по стакану для воды. Беседа, которая и без того еле теплилась, скончалась в конвульсиях.

– Прежде чем мы начнем, мне хотелось бы произнести короткую речь.

Трое жрецов выглядели так, будто не могли представить ничего прекраснее короткой речи. Одна из девчонок, пока Магнус не видел, сделала вид, будто ее душат.

– Думаю, мне стоит сказать несколько слов, чтобы объединить нас. Это первый раз за очень долгое время, когда Дома собрались все вместе. Мы рождены едиными, но остаемся так далеко друг от друга. Я подумал, что нужно указать на то, что между нами общего, а не на различия. Что общего между Мартой из Второго дома, Набериусом из Третьего, Жанмари из Четвертого, Магнусом из Пятого, Камиллой из Шестого, Протесилаем из Седьмого, Колумом из Восьмого и Гидеон из Девятого?

Стало так тихо, что можно было бы услышать, как падает на пол волосок. Все сидели с невозмутимыми лицами, в заинтересованном молчании. Магнус был очень доволен собой.

– Одно и то же второе слово в имени.

Коронабет расхохоталась так, что ей пришлось спрятать свой изящный носик в салфетку. Кто-то объяснил шутку полуседому жрецу, который, поняв, воскликнул:

– Ах, «из»! – из-за чего Корона снова рассмеялась. Вторые, затянутые в форму, настолько накрахмаленную, что ее можно было складывать, как бумагу, еле заметно улыбались, как люди, привычные к формальным ужинам Когорты.

Появление двух скелетов с огромной миской еды сломало последнее напряжение. Под руководством Абигейл они наполнили все тарелки каким-то ароматным белым и пухлым зерном, сваренным в луковом бульоне. В тарелке то и дело попадались маленькие кусочки орехов и крошечные кислые красные ягодки, еда была горячая, острая и сытная. Это полностью соответствовало представлениям Гидеон о крутой еде. Она ела, глядя в тарелку и ни о чем не думая, пока один из скелетов не положил ей добавки. Тут она вслушалась в разговор, который сумел пережить первую неловкую встречу с врагом и теперь находился в самом разгаре.

– …сочная – это саркотеста. Хороша, правда? В парнике растут красные яблоки. Вы видели парники?

– …придерживаясь традиции Оттавиана о некромантском дневном посте, который…

– …починить движок не удалось, вернуть ее в систему вовремя не удалось, и первые девять месяцев пришлось провести в грязи…

– …интересный вопрос, – говорил Паламед, сидевший справа от Гидеон, – можно сказать, что ученый распознает специалиста, а страж распознает долг, поэтому высшее звание – это главный страж. Учитывая ощущение надзора… ну или ощущение тюрьмы, другими словами. Знаете, что мы называем внутренними челюстями замка?

Дульсинея пробормотала Абигейл:

– По-моему, это настоящий позор.

– Благодарю, мы с этим покончили, – жестко ответила некромантка, – мой младший брат – следующий в очереди. Он хорошо справится. Это даст мне время заниматься рукописью, с которой я связана дольше, чем с Магнусом.

– Тогда имей в виду, что я тот печальный пример, который можно демонстрировать на вечеринках, чтобы людям было проще гордиться собой, – улыбнулась вторая девушка, игнорируя вежливые возражения Пятой, – но я бы с удовольствием послушала твой рассказ о работе. Если ты только сделаешь вид, что мне пять лет, и будешь исходить из этого.

– Если я не могу понятно объяснить, то это моя вина, не твоя. Все не так сложно. У нас осталось очень мало данных о периоде после Воскрешения, но до образования империи и Когорты, только обрывочные свидетельства. У нас есть копии записей, хранящихся в Шестом доме.

– Их держат в контейнерах с гелием, чтобы они выдержали смертоносный жанр Доминика, госпожа Пент, – сказал Паламед.

– Твои хозяева не позволили мне даже посмотреть на них через стекло.

– Свет уничтожает бумагу, – сказал он. – Прости, ты тут ни при чем. Мы вовсе не стремимся скрывать записи о ликторах.