Однако Тихон не собирался оставлять все, как есть. Нет. Он никому и ничего не простит.

– Где эта падла? – коротко обронил.

– Брат за нее впрягся. Отдает участок, насчет которого вы спорили. Просит не трогать девку, – тихо рассказал Роб.

– Не трогать? Она мою девочку собралась подложить под чертова извращенца! Рыжик едва не потеряла нашего малыша! Такое не прощают! – яростно прошипел Тихон.

– Знаю. Потому батя все организовал. Только тебя ждут, – кивнул Роберт. – Я пригляжу здесь за всем. Девчонки с Фросей в палате. Пару часов есть.

Тихон кивнул. Прежде, чем уехать из клиники, Ирбис вошел в палату к Рыжику. Девушка спала. Рядом, по обе стороны от кровати, сидели Даша и Мила. Здесь же, на диване, расположились мама и тетушки Тихона.

Фросю можно было спокойно оставить до возвращения, но вот только уезжать Тихону совсем не хотелось. Все равно, что вырвать сердце. Пусть и на пару часов.

Дашка уступила брату свое кресло. Тихон сел, осторожно обхватил ладонями тонкое запястье, легонько сжал пальцы. Наклонился, поцеловал хрупкое запястье, надолго прижался губами к голубым венкам, по которым стремительно мчалась кровь.

– Все хорошо, Тиша, – расслышал он тихий шепот, вскинулся, впился взглядом в бледное личико и любимые глаза. – Оставь ее. Она сумасшедшая.

Тихон сжал челюсть. Нет, не хотел он ничего прощать человеку, который покушался на здоровье Ирбисов. А Фрося – Ирбис, пусть по бумагам это пока и не так. Тихон уже считал Рыжика женой, самой настоящей, законной по всем статьям.

– Не думай об этом, Рыжик, – упрямо возразил Ирбис, – Лучше скажи, как ты?

– Врачи говорят, все со мной в порядке, – скромно ответила Фрося и коснулась свободной рукой его щеки.

Ирбис не видел, но слышал, как родня выходит из палаты, оставляя их с Фросей вдвоем. Все его внимание было приковано к рыжим кудрям, завораживающим глазам и безмерно любимым веснушкам.

– А сама что чувствуешь? – продолжал допытываться Ирбис, повернув голову, прижался ртом к нежной коже ладони.

– А я чувствую, что очень тебя люблю, Тихон Ирбис, – тихонько, на выдохе шепнула Рыжик.

Тиша долго смотрел прямо в глаза своему вредному и упрямому счастью. Он слышал ее шепот там, в университете. Но тогда Фрося была в шоке, почти без сознания, а он спас ее. В такой ситуации можно всякое наговорить. Хотя, нет, он знал, догадывался, что Рыжик любит его. Но услышать эти слова именно сейчас – дорогого стоило.

– Но ты ведь это уже знаешь, Тиша, – улыбнулась Фрося, а на щеках вспыхнул румянец.

– А как по-другому? Ирбисы однолюбы. И ты у меня тоже Ирбис, если что, – самодовольно заявил Тихон. – Все, отдыхай, любимая. Девчонки, мама и тетушки за тобой присмотрят. Приеду, тогда решим с местом и датой.

– Какой датой? – уточнила Фрося.

– Свадьбы. Нет, распишемся мы сразу, как только тебя выпишут. А дату свадьбы, чтобы все торжественно, это ты сама выбирай. Мне без разницы, – ответил Ирбис.

– А с Измайловой что? – нахмурилась Рыжик.

– Ее на нашей свадьбе точно не будет, – хмыкнул Тихон, – Не грузись на эту тему, малышка.

– Тиша! Я тебя прошу, – Фрося попыталась вступиться за безумную девку.

– Малыш, не думай об этом. Скажу одно: никто не смеет соваться к Ирбисам. К их близким. К их женам. Спроси любого, это все знают, – упрямо пробормотал Тихон. – А ты у меня слишком добрая. Я не такой.

– Врешь ты все, Тиша, – возразила девушка, – ты у меня самый добрый! И самый любимый!

– Ну вот, видишь, совсем не страшно, да? – подмигнул Ирбис. – Два признания в любви за три минуты. Идем на рекорд, малышка.

– Тиша! – негромко рассмеялась Фрося, когда Ирбис потерся щетиной об ее ладони, щекоча.

И тут же охнула. Тихон, сдвинув покрывало, прижался лицом к девичьему животу. Парню казалось, что он уже чувствует там их с Рыжиком кроху. Бред, конечно. Срок совсем небольшой. Но Тихон воспринимал все именно так.

Тонкие пальцы накрыли его затылок, макушку, погладили виски. А Тихон понял, что обязан признаться Фросе. Возможно, они больше и не вернутся к этой теме. Но сейчас настал самый подходящий момент.

– Я мог бы сказать, что сожалею. Что нам рано заводить ребенка. Что нужно пожить для себя. Но это все не так. Я очень счастлив, Рыжик. Пусть и веду себя эгоистично. Но я действительно очень рад малышу, – пробормотал Ирбис. – Понимаю, что ты испугалась. И надеюсь, что ты тоже будешь счастлива. Мы же вместе, это главное.

– Нет, Тихон, – девушка медленно покачала головой, - я не буду счастлива.

Ирбис всеми силами заставил себя не двигаться. Просто нужно время, и Фрося все поймет. Он любит ее. И она любит – сама сказала. Просто...

– Я уже счастлива, – продолжила говорить Рыжик, а Ирбис рвано выдохнул.

Нет, ну что за женщина! Разве ж можно с ним вот так шутить? Он же едва умом не тронулся за долю секунды!

– Никакого аборта? – уточнил Тихон глухо, потому что лицом прижимался к пока что плоскому животику.

– Не понимаю, о чем ты, Тиша? Никакого аборта. Ребенок – это ведь чудо. Только представь, у нас родится малыш, похожий на тебя, – счастливо вздохнула Фрося.

– Вот уж нет, – фыркнул Ирбис. – Мне нужна девчонка с рыжими кудрями. Так что, ничего не знаю, возражения не принимаются, Рыжик. Как хочешь крутись, а принцессу мне роди.

– Ну ты и наглец, Ирбис! – хохотнула малышка. – Поздно перебирать. Теперь уже что имеем, как говориться, того и будем рожать.

– Люблю тебя, Ефросиния Ирбис, – уже очень серьезно, без тени улыбки, глядя прямо в глаза, пробормотал Тихон.

– Я пока не Ирбис, – подметила девушка.

– К утру мы этот промах исправим, малышка, – подмигнул Тихон, а в палату коротко постучали. Дверь приоткрылась. В проеме мелькнула невозмутимая физиономия Роберта.

– Ужин привезли, есть будем? – поинтересовался брат.

– Тебе лишь бы пожрать, – проворчал Ирбис и поднялся со своего места, – я быстро, маленькая. Соскучиться не успеешь.

– Тиша..., – вздохнула Фрося, однако Ирбис медленно покачал головой, будто говоря, что тема закрыта, и, приняв это, девушка шепнула: – Будь осторожен.

– И...?

– И