Эйнар воспрял духом и устремил на друга взор, преисполненный благодарности. Рассел едва сдерживал смех.

— Но позвольте, ваше высочество, как же я смогу оценить пение невест его высокородия, если я, как бы помягче выразиться, туговат на ухо?

— Вы мой воспитатель, ваше сиятельство, — ответил за амирана Эйнар, — кто как не вы знаете мои вкусы и музыкальные пристрастия, если как раз вы меня этому и учили?

Граф снял пенсне и промокнул уголки глаз тонким кружевным платком с затейливым вензелем в уголке.

— Ах, мой принц, если бы это было все! — он грустно качнул головой. — Ведь я еще неважно вижу! Как же я смогу разобрать, что там танцуют девицы?

— А как же ваше непревзойденное чувство стиля и тонкая чувственная натура? — возразил Эйнар. — Разве они вам не подскажут? Вы себя явно недооцениваете, граф!

— О, ваше высокородие, — казалось, старик сейчас разрыдается от избытка чувств, — это такая честь!

— И какая прибавка к жалованию! — вставил, наконец, давящийся смехом Рас. Оба принца с готовностью закивали, подтверждая его слова.

— Ну, раз вы настаиваете, — граф поправил пенсне, — что ж, тогда пойду собираться в дорогу.

— Да, ваше сиятельство, — крикнул ему вдогонку Эйнар, — отметьте у себя, что сенарина Верон прошла все испытания.

Граф остановился на полпути и обернулся к принцу.

— Помилуйте, ваше высокородие, — развел он руками, — но ведь у сенарины Верон совсем нет слуха! Вы слышали, как она поет?

Ивейна смиренно потупилась и вздохнула. Это была чистая правда, пела она скверно.

— Поверьте, граф, — снова вмешался Дастиан, беря его под руку и выпроваживая из покоев, — если бы вы слышали, как пою я, пение сенарины показалось бы вам чудесной музыкой, звучащей в чертогах Небесного Бога. Болигарды все поют просто ужасно.

Рассел почему-то вскинулся и с тревогой посмотрел на Дастиана, но затем успокоился и снова принял расслабленный вид.

— Но она же и танцевать не умеет! — из последних сил хватался за ручки дверей Домбар. — Как же я могу поставить ей высший бал?

— Я научу ее, — отвечал Эйнар, закрывая двери, но граф вставил ногу в бархатном туфле в дверной проем.

— Вы не успеете, ваше высокородие. Первый бал уже совсем скоро!

— А как же мы можем устроить бал, если вы будете объезжать невест, граф? Мы дождемся, пока вы вернетесь, если у вас на одну невесту будет уходить один день, то как раз через полгода встретимся. А за полгода и сайрака можно научить танцевать!

Дастиан воспользовался замешательством Домбара, ловко выпихнул его ногу и захлопнул дверь прямо перед носом его сиятельства. Эйнар облегченно вздохнул.

— Примите мои искренние соболезнования, ваше высокородие, — сочувственно проговорил Северин, наблюдая за принцем, вытирающим рукавом вспотевший лоб. Иви привстала на носочки и промакнула ему виски белым надушенным платочком.

— Если бы я знал, что жениться так тяжело, родился бы девицей, — сказал он, одной рукой захватывая руку Иви, а другой отбирая у нее платок. Он обтер лицо и спрятал платок в карман. — Ну что, полетели. Предлагаю своим ходом, чтобы не возиться с моравами. Дастиан, повезешь Рассела, а на мне полетит Ивейна, ты же с нами, Ив? — он легонько дернул ее за руку. Иви счастливо кивнула.

К Пиковым Скалам принцы отправились в сопровождении целого кортежа, в число которых входили Рассел Северин и Ивейна, за две недели до поединка, по пути намереваясь остановиться на ночлег в апартаментах дома Верон. Сам кортеж разместился в селении. К дому Тоны путники добрались только к вечеру, уставшие и голодные.

Уснувшую Ивейну Эйнар осторожно достал из кареты, внес в дом и поднялся в мансарду. Он бережно уложил ее на кровать, а сам сел рядом, испытывая странные ощущения от знакомых с детства запахов, окутавших его мягким покрывалом. Он заполнил собой пол-мансарды и с удивлением смотрел на стены, которые совсем недавно казались ему высокими и крепкими. Сейчас Эйнар знал — стоит ему развернуть грудь, вскинуть руки, и завалятся они вместе с крышей, да и сам дом сложится, как картонный.

Скрипнула лестница, по ступенькам поднялась сенора Верон и остановилась у двери.

— Пойдем ужинать, Эйнар, — когда они были вдвоем, Тона продолжала называть его, как в детстве, по имени, очень уж принц упрашивал, это была их тайна. — Иви проспит до утра.

За ужином Рассел сидел рассеянный и невнимательный. А когда принцы отправились спать, и вовсе встал и начал собираться.

— Не ходи к ней, — негромко сказала Тона, убирая со стола. Рассел застыл и медленно обернулся. — Она не пустит тебя. Она… Она сейчас другая.

— Сколько? — он все понял, но все же в душе тлела надежда.

— Пятьдесят лет.

Рассел лишь крепко сжал губы, на его щеках заходили желваки.

— Мне нужно ее увидеть.

— Она не выйдет к тебе, Рас. И ты ее не тревожь. Она не допустит, чтобы ты ее увидел такой…

— Но я же просил ее! — он почти кричал, и этот крик был ближе к отчаянию, — я же просил ее больше никого не принимать!

— Она хотела стать моложе хотя бы еще на пять лет, — и добавила еще тише: — Она не хотела, чтобы ты бросил ее и ушел к молодой, Рас. А Гедеона моложе как раз на пять лет. Ну, ту ее, что была… Она боялась потерять тебя, Рас.

— А ей не приходило в голову, что я ее и такой… — Рассел не договорил и отвернулся. Они помолчали. Затем он снова повернулся к Тоне: — Как так получилось?

— К ней пришел один посетитель, они обо всем договорились, но потом… Эзара узнала, что он хочет, чтобы его жена стала бесплодной, и сделала так, что зелье подействовало на него. А тот взял и заявил на нее в магическую жандармерию. Ее заставили вернуть ему жизни и выплатить неустойку, в целом вышло пятьдесят лет…

Рассел отлепился от косяка и направился к двери

— Спасибо, что рассказала. Но я все равно пойду.

Быстро промелькнули высокие заросли, и вот уже ноги вынесли его на знакомую лужайку к домику с красной черепичной крышей. Только ставни на окнах были плотно закрыты. Он обошел дом несколько раз, и вдруг почувствовал запах дыма. Из трубы вился дымок, а значит ведунья в доме, прячется от него за закрытыми ставнями. От него, или от себя?

— Эзара! — крикнул Рассел. — Эзара, отзовись! Я знаю, что ты здесь!

— Зачем ты пришел, Рас? — раздался скрипучий старческий голос. — Я же просила тебя не приходить.

— Я хочу посмотреть тебе в глаза, — Рас говорил медленно, почему-то каждое слово давалось ему с трудом.

— Ты больше никогда не увидишь меня, Рассел Северин, — послышалось тихое, и ему даже привиделось, как качнула она головой. Головой с длинными по пояс седыми волосами. Ему стало трудно дышать, горло перехватило.