— Ничего себе, — Лизунов даже присвистнул.

Все пространство пещеры занимали два длинных деревянных ящика. Они попытались сдвинуть один, он оказался адски тяжелым. Как гроб. Сквозь щели между досок выбивались стружки. Колосов что есть силы рванул одну из досок крышки: эх, нечем поддеть... Рванул еще раз, доска затрещала. Вместе с Лизуновым они с трудом ее отодрали. Проводник посветил. В пене стружек желтое электрическое пятно выхватило полированные ружейные приклады, вороненую сталь.

Ящики извлекли из подземелья и доставили в отдел. Лизунов, правда, поначалу питал надежду устроить возле тайника засаду, но потом остыл: все равно находка уже получила огласку. Днем о ней знают в лагере спелеологов, к вечеру узнает весь городок.

В ящиках находилось десять тротиловых шашек, запалы, детонаторы, шнуры, большое количество боеприпасов, два автомата и винтовки. Именно они и заставили капитана Лизунова немедленно связаться с ФСБ. Это была одна из новейших разработок СВ-99. С подобным оружием ни Колосов, ни Лизунов, да и никто из областных сыщиков еще не встречались. Информация была на уровне слухов: винтовка СВ с оптическим прицелом, некогда разработанная по заказу спецслужб, — универсальное элитное киллеровское оружие. Имеет абсолютно бесшумный выстрел, бьет более чем на 700 метров, посылая при этом пулю в тридцатисантиметровую мишень.

А в ящике таких винтовок было тридцать восемь штук. Все в заводской смазке, новехонькие. Приехавшие эксперты ФСБ забрали винтовки с собой. Примчавшийся на место обнаружения Обухов пробовал было возражать, но его протестов никто не услышал. Колосов не протестовал — каждый сверчок знай свой шесток. Из ЭКО они с Лизуновым получили данные дактилоскопического экспресс-исследования. В душе он радовался, что они успели «откатать» ящики до приезда коллег с Лубянки. И теперь на руках у них было категоричное заключение: на ящиках, на внутренней и внешней поверхности досок крышки, на прикладах винтовок и автоматов имеются отпечатки пальцев Петра Клыкова. А на внешней поверхности досок крышки и внешней поверхности боковых стенок отпечатки еще одного, пока еще не установленного лица. Эти неизвестно кому принадлежавшие пальцы в пожарном порядке сравнили с имеющимися в банке данных ОВД отпечатками Баюнова и Быковского. Однако пальцы не совпали.

И тем не менее к Баюнову в «Сосновый бор» немедленно выехала сводная оперативная группа. Колосову тоже пришлось принять в ней участие. И всю дорогу он слушал выпады Обухова по поводу поведения коллег из «спецструктуры»: «Нет, что же это такое делается-то, а? Тайник с оружием открыли мы, а они явились и подмяли операцию, и теперь...»

«Тайник открыли мы, — думал про себя Никита. — А не ты». Но вслух он не стал цепляться: Генка и так был зол и расстроен.

Чтобы немного разрядить грозовую атмосферу в машине, Никита начал расспрашивать Обухова, как у того обстоят дела с работой по персоналу «Соснового бора». Согласился ли кто давать информацию? И Обухов выдал кое-какие любопытные новости.

А) Да, удалось установить прямые контакты с несколькими техническими сотрудниками «Соснового бора». («Завербовал ты, Гена, наверное, сантехника дядю Мишу», — подумал Никита беззлобно.)

Б) Леонида Быковского объявили в местный розыск и начали проверять всех лиц, с которыми он когда-либо общался. И такая повальная проверка принесла результат. Была получена информация о том, что Быковский в свое время находился в интимных отношениях с тренером группы шейпинга спортклуба «Звезда» Оксаной Заварзиной. Ее телефон начали прослушивать.

— Вчера около одиннадцати вечера из Москвы на ее домашний телефон был звонок — Быковский, — нехотя рассказывал Обухов. — Жив, как видишь, живехонек. Я запись слушал. Он ее «как жизнь» спрашивал: «Скучаешь еще по мне?» А она: «Да пошел ты! Где тебя носит? Тебя тут все с собаками обыскались». Ничего, когда следующий раз позвонит этой кукле Барби, а он позвонит, мы установим номер.

Никита слушал, кивал. Одобрял. Но мысли его были далеко. Он думал, что найти в подмосковном лесу в каких-то долбаных каменоломнях сверхсекретные СВ-99 — это все равно что обнаружить космического разведчика, зеленых человечков. Он думал о Баюнове, Клыкове и Островских. А еще вспомнил об одном поручении, которое немного беспокоило его перед отъездом на задержание.

А дело заключалось в следующем: когда в ОВД снова наступил Полный Аврал и все забегали как оглашенные, когда двор снова наполнился машинами и людьми, Катя мирно сидела в кабинете следователя Красновой и печатала на машинке статью о работе местной участковой службы. За сенсациями не угонишься, а рабочий репортаж с «земли» всегда пригодится.

В кабинет вошел Колосов. Без стука, как к себе домой.

Спросил:

— Привет, можешь мне сейчас помочь в одном деле?

Катя кивнула. Вот так — ни тебе здравствуй, как я рад тебя видеть, ни тебе — Катенька, Катюша...

— Мне нужно срочно отъехать. Не знаю, когда вернусь. А Кероян по моей просьбе свидетельницу на пять вызвал. Я сам ее передопросить хотел, а теперь не получится. Поговори с ней ты.

— Хорошо. Что за свидетельница? — Катя разглядывала начальника отдела убийств. Шальной какой-то. Куртка вся в глине. В катакомбы, что ли, лазил? Да неужели? Что там еще стряслось?

— Ты материалы читала? Я Лизунова просил, чтобы тебя ознакомили. Подожди, не перебивай. Вижу по лицу, что читала. В пять девица одна явится, Маргарита Кривцова. Допросишь ее. О чем — не мне тебя учить. Запиши все дословно. Все ответы, какие получишь.

— А Кероян не станет возражать? Или Лизунов? — недоверчиво спросила Катя. — Это же их дело. Кто я здесь такая, чтобы кого-то допрашивать?

— Они уезжают. А потом, мне нужно, чтобы с Кривцовой поговорила ты, а не этот дохлый меланхолик.

— Хорошо, Никита. Я все сделаю.

— Спасибо. — Он развернулся и хлопнул дверью. Привидение в глине. Был — и нет.

Он об этом поручении забыл. А Катя... Катя терпеливо ждала свидетельницу. Предупредила дежурную часть, чтобы Кривцову направили не в розыск, а в следствие, в семнадцатый кабинет. Кривцова опоздала на четверть часа. Это была миловидная зеленоглазая девушка с ярко-рыжими крашеными волосами и нежной кожей. Она имела крошечные, как у ребенка, ступни и кисти рук и плохо выговаривала букву "р".

— Меня опять по поводу их вызвали? — спросила °на, следя, как Катя в протоколе (бланк по цвету был похож на выцветший капустный лист) в слове «допрос» зачеркивает первую букву. — Не нашли их? Катя вздохнула, ответив: «Нет, к сожалению. Пока».

— Я вроде бы все в прошлый раз рассказала Рубику. Керояну то есть, — Кривцова тоже вздохнула. — Жалко ребят, сил нет. Как подумаю...

— Вы работали вместе с Машей Коровиной. Скажите, а вообще как давно вы ее знаете? — спросила Катя.

— Да со школы еще. И ее и Веру. С первого класса. Правда, мы не в одном классе учились, а в параллельных.