– Ну? – сердито сказала она, переходя на польский. – Я жду ваших объяснений!

– Какие объяснения? – возмутился Казимир, обретая голос. – Мне бы самому хоть что-нибудь объяснили!

– У вас в чемодане отрубленная рука! – стала заводиться Амалия. – Как она могла туда попасть? Думайте!

Казимир нерешительно почесал нос, поглядел на чемодан, на то, что лежало внутри, и отшатнулся с отвращением на лице.

– Шарф не мой, – сказал он. – И вообще…

Амалия вздохнула. По правде говоря, она бы и раньше могла сообразить такую простую вещь.

– И чемодан не ваш? – спросила она, вновь переходя на русский. – Так, что ли?

– Чемодан очень похож на мой, – возразил Казимир. – Я и принял его за мой. Но… он не мой. Потому что в моем не было никаких рук! – сердито добавил он.

– Пока я вижу только одну руку, – осадила его Амалия. – Женскую.

– А под ней ворох какого-то тряпья, – подал голос Антоша.

Амалия мрачно покосилась на него, поправила перчатки на руках и решительно подошла к чемодану. Дядя у двери тихо всхлипнул от ужаса.

– Там в столе газета, – сказала Амалия Антоше. – Постели ее на полу. Нам надо как следует осмотреть содержимое чемодана.

Ей понравилось, что Антоша не стал задавать лишних вопросов, а просто сделал то, что она сказала. Амалия вытащила из чемодана окоченевшую руку, размотала шарф, в который она была завернута, оглядела ее и покачала головой.

– Действительно женская, – сказала она. – Судя по состоянию кожи, принадлежала довольно молодой женщине… вернее, не то чтобы очень молодой, но уж точно до тридцати пяти лет. Шарф, кстати, тоже женский. – Она положила руку и шарф на газету. – Так, что тут у нас? Черный мужской сюртук… – Она подняла его.

– Вот черт! – вырвалось у Антоши. – Простите, – спохватился он.

Под сюртуком обнаружилась разрубленная на две части нога. Обе части были кое-как замотаны в старые тряпки.

– Да уж… – вырвалось у Амалии. – Становится все интересней и интересней…

– Что там? – дрожащим голосом спросил Казимир. Он отыскал на столе графинчик с наливкой и теперь щедро налил себе полный стакан.

– Нога, – доложила Амалия. – Но тут есть сложность. Рука женская, а нога мужская… Или я ни черта не смыслю в анатомии, – в сердцах прибавила она.

Казимир залпом выпил наливку, причмокнул от удовольствия и налил себе еще. Покосился на племянницу и долил стакан доверху.

– Тогда не о чем и беспокоиться, – с апломбом объявил он. – Наверняка какой-нибудь студент-медик позаимствовал в анатомичке части тела, чтобы, значит, дома с ними поработать. Да!

– Дядюшка, ты в своем уме? – сердито спросила Амалия.

– А что такого? – возмутился Казимир. – Какой-то, понимаете ли, лоботряс вез домой учебные, так сказать, пособия… сел в один поезд со мной и случайно перепутал чемоданы. Вот и все!

– А что, такое очень даже может быть, – робко заметил Антоша. – Я однажды видел у дяди в гостинице одного студента, так он живых лягушек резал. По мне – гадость, а он говорил, что так надо для науки.

Вместо ответа Амалия внимательно осмотрела руку и поморщилась.

– Нет, – внезапно сказала она, – студент-медик тут ни при чем. Тела расчленены явно неумело… Руку, например, пытались отрезать по крайней мере в два приема, и только со второй попытки это удалось. – Она вздохнула. – Похоже, мы все-таки имеем дело с двойным убийством.

Казимир в ужасе икнул и налил себе третий стакан. Наливка покойного судьи Нарышкина была чудо как хороша.

– Так что же теперь делать? – спросил Антоша, глядя на Амалию во все глаза. – Идти в полицию?

– И что мы им скажем? – возразила Амалия. – Так, мол, и так, милостивые государи, моему дяде в поезде подсунули чемодан с частями тела? Так его первого же и арестуют.

– За что меня арестовывать? – возмутился Казимир. – Я же ничего не сделал!

– Если бы я не знала, что вы за человек, я бы вас первого велела задержать по подозрению! – отрезала Амалия.

Казимир сокрушенно покачал головой и потянулся к стакану.

– Хватит графин опустошать! – обрушилась на него племянница. – Лучше вспомните, как выглядел ваш попутчик!

– Попутчик?

– Ну да! Тот человек, у которого был такой же чемодан, как у вас! Умоляю, дядюшка, вспоминайте! Это очень важно!

– Я что, должен теперь вспоминать всех своих попутчиков? – снова возмутился Казимир. – Во-первых, когда я уезжал из Петербурга, меня засунули в вагон для некурящих![25]Просто ужас что такое! Какая-то дама все толкала меня в бок… Господи, какая она была страшная! Не дай бог приснится ночью, я сразу же умру! – Он содрогнулся. – Потом мы ехали, ехали… В станционных буфетах подают такую гадость! Потом я заснул и проспал свою станцию. Мне пришлось садиться на поезд, который шел обратно, но он шел куда-то не туда. И еще с меня захотели содрать за билет. Но с какой стати я должен платить, когда просто пропустил свою станцию? Наконец я сел на поезд, который ехал из Москвы, и вот он уже…

– Попутчик! – железным голосом напомнила Амалия.

– Сейчас, сейчас… – забормотал Казимир. – Говоришь, у него должен был быть похожий чемодан? А им не может быть та страшная дама? – Он поежился. – Хотя у нее было пять картонок и сумка с моськой. Собака, между прочим, была симпатичнее, чем она сама, – доложил он.

– Дядюшка, – сердито сказала Амалия, – нас не интересует, как выглядела собака! Нас интересует пассажир, который перепутал чемоданы и который, судя по всему, убил двух человек!

Казимир вздохнул, потер рукой лоб и с тоской покосился на опустевший графин.

– Нет, – объявил он, пожимая плечами. – Говорю же тебе, племянница, я совершенно запутался с поездами. Между прочим, я дворянин, а из второго поезда меня контролер хотел выставить, потому что я билет взять не успел. Насилу я его уломал, и тут оказалось, что поезд едет совсем не туда. Что ты будешь делать! Пришлось опять выскакивать на станции бог знает где… Хорошо хоть мне подсказали поезд из Москвы, который наконец довез меня туда, куда надо. Но как же я измучился, матерь божья! А имение у тебя славное, – заискивающе прибавил Казимир. – Думаешь его продавать или как? За него хорошие деньги выручить можно…

Антоша покосился на лицо Амалии, увидел, каким взглядом она смотрит на дядюшку, и невольно отступил к двери, потому что ему сделалось ну очень не по себе. Однако Казимир, казалось, ничего не замечал.

– Покамест, – сухо произнесла Амалия, – я думаю найти того, кто вместо своего… гм… анатомического чемодана взял ваш. Кстати, что в нем было?

Дядюшка охнул, пробормотал что-то о деньгах с документами и стал лихорадочно рыться в карманах. Однако и портмоне, и бумаги оказались на месте.