– Значит, пропали мои костюмы, – с горечью молвил Казимир. – Ален шил, между прочим, не кто-нибудь! И два цилиндра… – Он чуть не всхлипнул от жалости к себе самому. – Порошки от головной боли, декокт от желудка…

– Впервые слышу, чтобы вы страдали желудком, – не преминула съязвить Амалия.

– Мне лекарство Адочка с собой дала, – объяснил Казимир. – Все-таки дорога, еда скверная, мало ли что приключится?.. Вспомнил! – подпрыгнул он на месте. – Там был шестой том Рокамболя[26]! Господи боже мой, я же не успел его дочитать! Как же я узнаю, чем все кончилось?

– Все кончилось хорошо, – заверил его Антоша, лучась улыбкой. – Он все-таки выбрался из пещеры.

– Да? – усомнился Казимир. – А что было с дочерью герцога, к которой он там в окошко лазил?

– Она вовсе не дочь герцога, ее в колыбели подменили, – объявил Антоша, который почуял родственную душу. – Настоящая дочь герцога, я думаю, будет Сесиль.

– Сесиль мне не нравится, – вздохнул дядюшка, – очень уж у нее манеры неподходящие…

И они принялись обсуждать, что случится дальше с непотопляемым, неотразимым, неунывающим и вообще совершенно бессмертным Рокамболем, пока Амалия не потеряла терпение.

– Хватит! – сердито воскликнула она. – Итак, дядюшка, с вами все ясно. Пассажира с коричневым чемоданом вы не помните, ничего не знаете и вообще не имеете никаких соображений по поводу того, кто мог сыграть с вами столь скверную шутку. Значит, – она глубоко вдохнула, – придется искать любителя анатомии самим. Ох, как же все невовремя! – Баронесса поморщилась. – Но тем не менее надо заняться этим делом. Иначе не исключено, что жертвы будут не последними.

– А как же мы его отыщем? – робко спросил Антоша.

– Еще не знаю, – честно ответила Амалия. – Но преступник всегда оставляет следы. Для начала надо как следует осмотреть содержимое чемодана.

Казимир важно поднял указательный палец.

– У меня есть другое предложение, – объявил он. – Я отнесу чемодан куда-нибудь на пустырь, после чего мы его зароем и предадим происшедшее забвению. Как вам такая идея?

– Очень плохая идея, – отрезала Амалия. – Тянет на статью о покрывательстве преступника.

– Хорошо, – тотчас же согласился покладистый Казимир. – Тогда идея номер два: мы относим чемодан в полицию, но не местную, а к твоему знакомому Зимородкову, и пусть они разбираются. В конце концов, – добавил он, – если у нас есть рука и нога, то где-то должны быть остальные части тела. Что, если полиция уже их нашла?

Антоша надулся. Из романов он твердо усвоил, что полицейские – на редкость несообразительный и бестолковый народ, которых с легкостью обводит вокруг пальца блестящий преступник или еще более блестящий сыщик-любитель.

– Не знаю, – хмуро ответила Амалия. – Если бы полиции что-то такое попалось, Верещагин или другие газетчики уже бы о том прознали, и дело выплеснулось на первые полосы. Раз газеты молчат, то… – Она покосилась на чемодан и поморщилась. – Да, конечно, Зимородков молодец, но маме не понравится, если ваше, дядюшка, имя появится в газетах… а упоминания его вряд ли удастся избежать, потому что именно вы нашли злополучный чемодан.

Казимир хотел вставить, что он ничего не находил, что, наоборот, чужой чемодан со своим страшным грузом нашел его, но Амалия не была расположена его слушать.

– Для начала мы попробуем сами во всем разобраться, – сказала она. – Антоша! Запри-ка дверь. Раньше надо было это сделать, да только я что-то забыла.

Дядюшка безмолвно всплеснул руками и забился в угол комнаты, чтобы не видеть то, что творила Амалия. А она вытрясла из чемодана все тряпки и принялась изучать его. Она ощупала все отделения, осмотрела все швы, залезла во все уголки, но не нашла ничего, кроме обрывка старого счета. Оглядев его, Амалия только покачала головой.

«Одна порция стерляжьей ухи – 1 руб. 80 коп… Устрицы… цена оторвана… Одна бутылка финь-шампань – 8 руб…» Названия гостиницы нет, города нет… Ну и что нам это дает? Только то, что кто-то любил сытно поесть и ни в чем себе не отказывал. Ладно, будем искать дальше.

Осмотрев самым тщательным образом чемодан, Амалия стала изучать бывшее в нем тряпье. Оглядела шарф, в который была завернута рука, какие-то грязные простыни и пестрые обрывки, лежавшие на дне чемодана…

– А белье-то батистовое, – задумчиво констатировала Амалия. – Не шелковое, но батистовое, что говорит об определенном достатке хозяина или хозяйки… хотя и спала на простынях редкостная грязнуля, какого бы пола она ни была. – Баронесса вздохнула. – Поздравляю вас, господа, мы имеем дело с очень предусмотрительным преступником.

– Почему? – спросил Антоша, глядя на нее, как завороженный.

– Потому что все метки с белья содраны вместе с тканью, – со смешком ответила Амалия. – Видите? – И она показала на недостающий угол простыни. – Ладно, тут все ясно. Что еще у нас остается – сюртук?

Казимир поежился. Что касается сюртука, то тот от крови превратился в заскорузлую тряпку, так что нельзя было даже с уверенностью сказать, новый он или поношенный, дешевый или дорогой. Амалия ощупала карманы и покачала головой.

– Ничего? – спросил дядюшка.

– Ничего. Хотя… погодите… тут за подкладкой какая-то бумажка…

Повозившись, Амалия не без труда вытащила на свет пятирублевую ассигнацию.

– Синенькая! – радостно сказал Антоша и тут же забеспокоился: – А разве нам это что-нибудь дает?

– Вряд ли, – вздохнула Амалия. – Постойте… Странно, тут краска от крови сильно поплыла.

– А почему, спрашивается, она не может поплыть? – спросил Казимир. Он только что отыскал в комоде вторую бутылку волшебной наливки и блаженствовал.

Амалия поглядела на него загадочным взором и подошла к окну, после чего тщательно принялась разглядывать бумажку со всех сторон.

– Интересно… – произнесла она, оборачиваясь к дяде. – Очень даже интересно!

– Что именно? – полюбопытствовал Казимир. Он уже находился в том состоянии, в котором море человеку не то что по колено, а кажется просто лужей.

– А то, что бумажка фальшивая, – коротко ответила Амалия. – Занятно разворачиваются события, а, господа?

Казимир пару раз озадаченно мигнул.

– И что все это значит?

– Хотела бы я знать, – пожала плечами Амалия. – Но теперь, конечно, Зимородкова придется ввести в курс дела. Тем более что ни одна из вещей в чемодане не позволила нам хотя бы приблизительно установить… – Она поглядела на сюртук, который лежал на газете, и умолкла. – Интересно, а портновскую метку с сюртука они тоже догадались сорвать? Раз уж забыли в кармане бумажку…