у него и ножика-то нет. То есть меняются люди. Но, просто, не так, как им хочется. Как-то пассивно меняются, несамостоятельно. Вот и Дюша, то есть Андрей Афанасьевич, хотел в департамент, к искусству поближе, потом захотел стать лихим вором, а вышло как-то не так. Теперь он – Дюша, тащится за путеводной попой менеджера Анны в сторону складов.

Патроныч даже не сказал «спасибо». Пока он кряхтел, натягивая брюки, менеджер Анна еще раз пыталась его убедить, что Стас где-то в торговом центре, что можно этого Стаса поймать. Но Патроныч был глух к ее призывам. Ворчал, что сыт по горло, что ему некогда, что психов развелось, как тараканов, и один из них сейчас буянит в «Муравейнике». Закрыв дверь, они разбрелись каждый в свою сторону: Патроныч пошел ловить психа, Женек – заедать шок, а Анна спешила к Дюше, которого оставила рядом с кинозалами. План мести вероломной сопернице в голове Анны созрел и расцвел пышным цветом. Она несла его на встречу с Дюшей торжественно, как букет. План был таков: сообщить этой предательнице, перехватчице звездной партии, что начальник охраны вот-вот поймает Стаса и впаяет ему кражу! Стаса надо спасать. Эта дура конечно бросится предупредить этого бабника. Дюша пойдет по следу и … полный триумф! Образ побитого и опозоренного кумира, у которого ослепленный жадностью Дюша отнял штаны, грел ей душу. «Блин! Блин! Блин! А если эта дура-Анечка встретится со Стасом в кафе каком-нибудь или магазине? На людях? Как же мой хмырь побьет негодяя и отнимет у него джинсы? Его же схватят. Да он тогда вообще не полезет драться!» Но на помощь пришла гениальная идея. Я посоветую этой дуре отвести Стаса на склад, спрятать там его, а Дюшу поставлю там в засаде! И все получится! Менеджер Анна была горда собой. Она посмотрела на свое отражение в витрине и увидела там изящную и опасную женщину-кошку, как в фильме про Бэтмена. «Может еще ЖенькА привлечь к делу? А что, я смогу!»

13

«Не, роль случая переоценена», – думал Петровский, одновременно крича:

– Двойной царь-бургер! Двойной, слышишь?

«Что изменитcя, если я брошу салфетку в мусорное ведро и попаду? Или не попаду?»– и Петровский бросил салфетку. Попал. Оглянулся по сторонам – все та же суета. «Ничего не изменилось», -констатировал он философски и крикнул:

– Фитнес-салат с лебедой!

«Сделаю еще бросок для чистоты эксперимента» – снова попал. Петровский кинул салфетку еще раз. Потом еще – все это тайком, когда старший менеджер не смотрел в его сторону. Вдруг с его салфеткой в ведро залетела другая. Нонна, которая редко спускала с Петровского восторженных глаз, подхватила его развлечение.

– Двойной царь-бургер! Кто заказывал?

Философ-метатель-салфеток двинулся к кассе. По дороге сделал баскетбольный бросок из-за спины и снова положил четко в корзину. Нонна подмигнула, скомкала пакет, метнула и промахнулась.

– Я не понял, в чем дело? – тут же взвился бдительный менеджер, – кто тут мусор разбрасывает? Нонна сделала удивленное и невинное лицо, затем этим лицом отрицательно помахала.

–Так, жених, – скривился в сторону Петровского прыщавый надзиратель, – убрал мусор, потом швабру в зубы и в зал, полы драить!

«Ну, вот и все последствия! Все просто! Мелкий случай – мелкий результат. Никаких тебе поворотов судьбы, никакого эффекта бабочки» – швабра задумчиво ходила в руках испытателя судьбы, пока сам он задумчиво ходил между столиками. « А вдруг я случайно услышу какой-нибудь секрет? Кто-то кому-то сообщит какой-нибудь секретный код, или там двое условятся о месте и времени передачи секретных документов, или под столом пройдет тайная продажа бриллиантов?» – слабая детская надежда вспыхнула в голове и тут же погасла. Под столами ничего не происходило, только одно жвачное тайно почесало свое второе «Я» под ширинкой, а другое прилепило снизу стола жвачку. Разговоры тоже не интриговали: « … отвратительно! Как ты это ешь? Дай попробовать маме. Ну и жадина-говядина». «… не трачу на всякую фигню! – Это не фигня, во-первых! Во-вторых, тебе можно, а мне нельзя что ли?» « ..говорю, мне лучше наверно знать, какой у меня размер…» « Да задолбал, Щелкан. Попроси у меня потом куртку на дискач, урод. – Тя никто не долбал, сам урод! – Это ты – урод!» « …Стас на склад придет, вы там его встретите. Джинсы у него. Примете, оформите и сдадите, ну, этому вашему Патронычу. Ну, Женек, чё ты? Чё ты тянешь? – Клевая у тя татуха. – Как-нидь покажу. – Заметано…» «Доедай быстрей! Там разберут всё! Там и брюки, и рубашка! Все со скидкой!» «… такая: с тобой что ль пойти? Кто с таким козлом пойдет?» От обывательских разговоров веяло суетой и скукой одновременно. Петровский вернул швабру в подсобку, доложился начальству, что все чисто и, разочарованный, как Печёрин, вернулся за стойку:

– Шестая касса свободна!

Разочарованный, как Печерин? Да, в два раза разочарованней Печерина был Петровский! Или даже в три! У Печерина – сабля и пистолеты, у Петровского – швабра и фартук. Печерин на Кавказе, Петровский – на кассе. Кому скучнее? К тому же, Печерин, что ни подслушал разговор, все удачно, в тему. Навострил ухо, а тут господа офицеры подбивают Грушницкого с пистолетами на дуэли смухлевать. Забрел не туда, а там контрабандисты планы обсуждают. Вот это случай, так случай! А тут? Скидки, размеры, джинсы на складе, уроды на дискотеке, – беспросветная скука.

14

И снова дорога на склад. Только теперь на поводу у менеджера Анны шли двое. Украдкой, чтобы сосед не заметил, они по очереди косились на свою атаманшу. Дюша – на ее задний левый карман, Женек – на задний правый. Дюша нервничал, он видел в молодом охраннике не помощника, как сказала ему Анна, а конкурента. Конкурента в чем? В добыче стразов? Нет. Это был укол ревности. Укол без повода, ведь Анна ему даже не улыбнулась. Однако в голове Дюши уже плавал какой-то туман с блестками, из которого появлялась обнаженная нога Анны. Женек, наоборот, был спокоен. В помощнике, как представила ему плешивого хмыря Анна, Женек видел обузу, но точно не конкурента. Молодость самоуверенна. Женек смерил обузу высокомерным взглядом: всего 60 кг. Затем вспомнил окно на складе и умножил 60 на 9,8 м/с квадрат. Получилось: на смерть. Воспоминание о том, как он сам болтался за окном склада, убавило самоуверенности. Когда он увидел окно воочию, самоуверенность упала до нуля. И только строгий взгляд Анны спас его от постыдного бегства.

Когда Медея бежала из Грузии с Ясоном, она рассчитывала на статус царицы. Вместо этого она оказалась разведенной беженкой с детьми. Веский повод