меня копаете! Вас купили! Эти сволочи из «Джинсовой поэмы»? Да? Конкуренты, бл…ть! Поэтому вчера не пришли! Поэтому утром джинсов не было! Ну всё, капут вам всем.

– Эльдар, я не знаю о чем ты. Я те правду говорю, это Стас был.

Шеф молча взял с полки колготки «Грация», молча разорвал пачку, молча начал наматывать черную с искрой ткань на руку. Аня представила, как на нее бешено несется веселый паровозик, с целым составом голубых вагончиков. А из окна локомотива на нее скалится Эльдар в форме машиниста. Она связанная лежит на рельсах. Поезд не остановить. Подзабытые строчки всплыли у нее в голове: «К новым приключения спешим, друзья! Эй, прибавь ка ходу, машинист».

– Хорошо! Хорошо! Сам напросился! Это директор! Это директор, понятно тебе! Клинья подбивал! Ты и ему морду набьешь? Подумай ка хорошенько!

– Какой еще директор?

– Да всего директор! Всего торгового центра! Всего этого дурацкого « Нового света»! Понятно! Пьяный вчера к нам подвалил, – Аня врала самозабвенно, не загадывая вдаль, лишь бы избавиться от сиюминутного кошмара. Она рассчитывала, что только важное имя может остановить спятившего от паранойи шефа. « Найдите авторитет для покупателя и вы сможете управлять его выбором» – вспомнила очередной закон маркетинга начинающий деятель торговли. – Комплименты говорил, жениться обещал. А я отказала. Тогда он твоему менеджеру телефончик на груди и оставил. Понял теперь! Эльдар перестал наматывать колготки на руку и заговорил нежнее:

– Сам Буряк, значит приходил. Феличита… говоришь. Феличита – мужик авторитетный.

Эльдар стал разматывать колготки.

– Ты это, иди в зал работать. Работать, наконец, здесь кто-нибудь будет а?

Аня поднырнула под руку шефа и вышла. «А голубой вагончик остановился прямо перед носом! Смертельный был номер! Все таки законы маркетинга – это вещь! Покупатель уважает авторитеты. Во как сработало!» – Аня поправила футболку на полке.

6

В морге было оживленно. Патологоанатом, старый хрен, строил из себя Харона, расталкивал тележки с покойниками и пытался острить: «В очередь, сукины дети, в очередь!» Он повторил шутку три раза, но никто не оценил его заплесневелый черный юмор. Тогда он рассердился: «Ну, набежали, как на панихиду! Панихиду, понимаешь, устроили. Нашли, понимаешь, Ильича. Давайте, быстренько опознание, осмотр, и все на выход. Мне еще троих вскрывать». Все подвинулись к покойнику. Заплаканная Надя, зареванная Нина, вечномолодая Зоя Степановна Пункт, но все равно зареванная, начальник ГУВД Серегин, за ним все отделение, соседи по площадке, по гаражу, по даче, дети, внучки. Ну, внучек-то привели зачем? Суровые менты стискивали зубы, чтобы не пустить слезу, и мяли фуражки. За их широкими спинами всхлипывал Копыто. «Ну, – промычал патологоанатом, – Он?» «Да», – сказал Серегин. На тележке лежал Антон Петрович Мотыль. Гордый, мужественный профиль его, крепкий, мускулистый торс так и просились на памятник. Покойники лежали голые, но Патроныч был голым только по пояс. Патологоанатом оставил ему из уважения брюки с лампасами. «Да, могучий был старик», – сказал кто-то из отделения. «Город в узде держал», – ответил ему кто-то другой. «Не город, а район», – возразил кто-то третий. «Цыц, ты. Ничего не понимаешь. На таких вся земля русская держалась», – прикрикнул кто-то четвертый. «Надо мраморную доску на доме повесить». «И улицу в честь него назвать». «Да, надо». Все закивали.

– А помнишь, как Патроныч c нетрудовыми доходами боролся?

– Да, бабки-цветочницы до сих пор площадь перед Стекляшкой и Молочным стороной обходят, как гиблое место.

– Еще бы.Месяц заставлял все цветы к памятнику Ленина складывать.

– А, помнишь, как за призывниками охотился?

– Это, когда он объявление дал, что продает справки от армии?

– Ну, да! А когда салаги приходили, он им повестки вручал.

– А помнишь дело о сумочке с трешкой?

– А газетный ларек, когда вскрыли?

– А помнишь, как он угонщиков ловил?

– Ну! Спрашиваешь!

– Два квартала преследовал. Дольше всех за жигулями бежал. Правда, не догнал.

– А как Вовчика расколол, что тот квартиру на Пургиняна взял?

– Поэма!

– Это, когда тому пива ни в одном ларьке не наливали и водку не продавали?

– Вовчик, через две недели такой пытки квартиру на себя взял. Ха.

– Это, конечно, знатные истории, мужики, но… – Серегин сделал мхатовскую паузу, чтобы все замолчали и обратили на него внимание, – но дело о пропаже певца в торговом центре – вот это шедевр. Как Патроныч его раскрыл – это же гениально. Такое дело войдет в историю криминологии.

– Криминалистики, – поправил кто-то.

– Не перебивай, сам знаю, – продолжил Серегин, – такое дело войдет в историю криминалистики. По нему поколения молодых следователей учиться будут.

– Да, я про него в газете читал.

– А я в журнале.

– А я детектив видел в книжном, так и называется «Последнее дело Патроныча». Интереснее, говорят, чем про комиссара Мегре.

– Это ж Шерлок Холмс бы не додумался.

– Да что твой Холмс, майор Пронин сдался бы на месте Патроныча…

Патроныч засмущался, закряхтел присел на каталке:

– Да, ладно, мужики. Я просто делал свое дело. Чего вы? Не надо так уж. Зачем это? Спасибо, конечно, за теплые слова. Тут просто главное – доверять своему чутью, работать серыми клеточками. Понимаете, в чем было дело…

Патроныч сел на полу, отряхнул муку, попытался стереть варенье и оглянулся по сторонам. Вокруг него стояли охранники, а в выражении их лиц не было и тени восхищения. Даже, наоборот, какие-то улыбочки играли на каких-то лицах. Надо было срочно восстанавливать рухнувший авторитет.

– Ну, что, дармоеды, мне всегда за вас всю работу делать?

Патроныч выбрал ближайшего наглеца с ухмылкой:

– Дай руку! – и протянул к нему свою, измазанную в варенье.

Подчиненный поколебался, но дал, что просили. Шеф схватил руку помощи, встал и тщательно вытер свою правую, свою, так сказать, десницу о фирменную куртку охранника.

– Что стоим, как бараны? По местам, за работу. Приметы этого козла передайте по этажам. Пусть сортиры проверят. Вдруг этот урод не убежал из центра еще.

Патроныч подумал секунду другую и добавил:

– Про певца не забываете. Объявится – телеграфируйте, понятно!

Затем рявкнул на последок: «Ну, где уборщица!» – и двинулся к выходу.

По дороге ему вспомнилась пригрезившаяся сцена в морге. «Как же я нашел этого певца? Как же я раскрыл это дело?» – вопрошал он себя, свои серые клеточки. Но клеточки молчали.

7

Гробницы делятся на два сорта. Первые – древнеегипетские. Их строили, чтобы умерший фараон чувствовал себя на том свете, как дома. Внутри роскошь всякая, посуда из драг металлов, слуги на стенках нарисованы, лодки, лошади, наложницы – все для удобства. А снаружи так не сразу и найдешь. Иногда они даже спрятаны были, замаскированы, как бомбоубежище. Гробницы второго