Странно, но ей показалось уместным снова путешествовать в сопровождении напыщенной болтовни Ганнибала.

– Клевер, останьтесь… – умолял мистер Агат, но Клевер уже спешила вперед, а рядом с ней подпрыгивал Ганнибал.

* * *

Ночь казалась океаном, и Клевер ползла по его дну. Когда уже невозможно было видеть дорогу под ногами, они сделали привал, устроившись за полуразрушенным придорожным алтарем. Он был давным-давно заброшен, и трудно было определить, какому святому или предку молились здесь люди.

Клевер вслепую рылась в мешке, пока не нашла масляную лампу. Она колебалась, прежде чем зажечь ее. После Цапли Клевер не хотелось разжигать даже самый маленький огонек. Но и спать в полной темноте не хотелось.

Константин подарил ей эту лампу на день рождения, когда ей исполнилось двенадцать.

– Негоже врачу щуриться от копоти сальных свечей, – сказал он. – Китовый жир стоит дорого, зато горит ярко и чисто.

По крайней мере, раньше горел. А сейчас фитиль, вымокший в озере, плевался и шипел. В дрожащем свете лампы Клевер заметила помет и перекопанную землю – верный признак того, что кабаны наведывались сюда чаще, чем люди.

Пока Ганнибал проверял, не прячется ли кто-нибудь в тени деревьев, Клевер наблюдала, как плещется в воздухе язычок пламени. Повинуясь внезапному порыву, она быстро провела над лампой кончиком косы.

Волосы не загорелись. Тогда она поднесла косу к самому огню, ожидая, что она вот-вот начнет скручиваться и дымиться. Прошла минута, пряди раскалились докрасна и начали светиться, но не загорелись. Она сунула в огонь мизинец – и чуть не взвизгнула. Было очень больно, но она заставила себя продержать его там пять секунд, затем двадцать секунд и только тогда вытащила, чтобы посмотреть. Ни обугливания, ни волдырей, ни намека на воспаление.

– Но как же так? – прошептала она, чувствуя, что здравый смысл ей изменяет. Чего только она не насмотрелась с начала своего кошмарного путешествия, но такое странное поведение собственного тела пугало ее больше всего.

– Со мной что-то не так, – сказала Клевер вслух. – И браконьеры об этом знали. Почему же не знала я?

– Здесь безопасно! – Ганнибал вышел на свет, заставив ее подпрыгнуть от неожиданности. – А теперь – прежде чем обсудить сегодняшнее сражение и наше доблестное общее будущее, – чем мы можем подкрепиться?

– Хлебного пудинга больше нет, – Клевер была благодарна за то, что ее размышления прервали.

Отодвинув лампу на безопасное расстояние, она сосредоточилась на более простых вещах. Над лампой запорхали ночные мотыльки, и Ганнибал запрыгал, хватая их в воздухе. Так и должен был вести себя любой петух, но Клевер это показалось нелепым. И все же… хотелось бы сейчас и ей уметь питаться насекомыми.

Она сняла с шеи платок, сложила и карманным ножом отрезала от него два квадратика ткани. Из опаленной полы рубашки она вытянула прочную нитку. Нашла иглу, которую носила в маленьком кожаном чехольчике: долгие ночные бдения у постели больного были идеальным временем для починки одежды.

– Что ты делаешь? – заинтересовался Ганнибал.

– Собираюсь прооперировать Сюзанну, если она мне позволит.

– Куклу? Ты навлечешь на нас беду!

– Она помогла нам сбежать. И была ранена, – сказала Клевер. – Разве вы не видели дыр в ее животе?

– Кукла не помогала нам сбежать. Она превращала лес в щепки.

– Кому понравится ходить с дырами в животе? – спросила Клевер.

Несколько раз глубоко вздохнув для храбрости, она отстегнула медную пряжку на боковом кармане мешка.

– Твое ухо до сих пор кровоточит после удара браконьера, – сообщил Ганнибал, поспешно скрываясь за камнем, чтобы наблюдать из безопасного места. – Ты, возможно, огнеупорная, но не несокрушимая!

– Выходи, малышка. Позволь мне на тебя взглянуть, – нежно проворковала Клевер. Кукла уютно угнездилась в кармане мешка, и дулась оттуда, прикрывая раны пухлыми ручками. Клевер встряхнула мешок и стала напевать:

– Не плачь, Сюзанна-золотце, утром дождик кончится.

Сюзанна вылезла из кармана, настороженно глядя на Клевер. Руку она прижимала к желтоватой шерсти, торчащей из ран.

– В обычном случае я бы напоила тебя чаем из коры ивы, но думаю, мы обойдемся без этого, – сказала Клевер и похлопала себя по колену. – Можешь перебраться сюда? – Клевер знала, что нужно все время говорить, чтобы отвлечь внимание пациента. – И иглу я бы промыла бренди, но не думаю, что тебе грозит заражение крови, правда?

Клевер легонько погладила Сюзанну по ноге.

– Не смотри. Просто отвернись, гляди на лампу и думай о хорошем.

Затаив дыхание, Клевер сделала первый стежок. Лоскуток ткани был обтрепан по краям, но Клевер пришивала прочно. Сюзанна лежала неподвижно, только сияли в мерцающем свете ее глаза-пуговицы.

Клевер заметила, что кукла сшита голубой нитью. Ткань была грязной и вытерлась, став мягкой, как лошадиный нос, но голубая нитка оставалась яркой, как леденец. Закончив с первой заплатой, Клевер перевернула Сюзанну и на спине, где пули вышли, нашила вторую, точно такую же. Потом зашила разрыв у Сюзанны на руке и закрепила пуговицу-глаз. За все время операции Кукла ни разу не вздрогнула. Идеальный пациент.

– Вот так, – сказала Клевер, опуская Сюзанну на землю. – Все равно что заштопать носок. Во всяком случае, проще, чем накладывать настоящие швы. Да и выглядит симпатичнее.

Сюзанна погладила себя по новому животу и закрутилась на месте, пытаясь разглядеть собственную спину. Заплатки выделялись яркими квадратами на смуглом тряпичном теле, и Клевер подумала, что, если что и могло вызвать у Куклы улыбку, так это они. Но Сюзанна просто забралась обратно в мешок и закрыла изнутри свой карман.

– Не стоит благодарности, – задумчиво сказала Клевер.

– По крайней мере, она не убила тебя камнем, – заметил Ганнибал, выбираясь из укрытия. – Твое мужество не уступает твоему безрассудству, медсестра Элкин. Раз так, держи ее взаперти, и мы сможем использовать ее на войне.

– Как вы думаете, почему она такая злая? – спросила Клевер, меняя тему разговора.

– Спроси еще, почему дует ветер? Эта кукла – сгусток ярости. С гремучей змеей в кармане и то было бы безопаснее.

– По моему опыту, люди сердятся по каким-то причинам, – сказала Клевер. – Характер у нее вспыльчивый, но сама она не такая уж и плохая.

– Она ураган! Для таких есть только одно применение.

– Всю жизнь я старалась быть тихой, полезной, аккуратной, – нахмурилась Клевер. – И что это мне дало? В Сюзанне ничего этого нет. И она мне нравится. Так или иначе, теперь она с нами, просто нужно соблюдать осторожность.