– Лучше всего забросить ее с большого расстояния, например с помощью катапульты, в укрепленную крепость, – Ганнибал стал расхаживать, азартно рассекая воздух крылом. – Представь, как это скажется на боевом духе неприятеля! Мы обсудим это с сенатором, когда доберемся до Брэкенвида…

– Сюзанна – не оружие, – твердо заявила Клевер, стараясь сохранять спокойствие.

– Что же она тогда такое?

– Ну, я точно не знаю. Вот вы кто? – спросила Клевер.

– Я полковник Федеральной армии и полевой командир на службе у государства. Я имею награды как герой сражений…

– А что я такое, если меня нельзя сжечь? – перебила Клевер, вспомнив обжигающую боль.

– Ты, моя дорогая, прирожденный боец. Стойкость и храбрость, которую ты проявила, невозможно подделать. Я видел, как бывалые солдаты падали духом и ломались от меньших тягот. Я уверен, что, немного подучившись, ты станешь одним из наших самых мощных воинов…

Хотя в душе Клевер поднялась настоящая буря, ее голос не дрогнул.

– Я не позволю вам швырять Сюзанну в какого-то непонятного неприятеля! Сначала мы найдем Кобальта, потом подыщем дом для Сюзанны. Если не у Агата, то, может быть, у другого члена Общества…

– Ты считаешь, – мягко спросил Ганнибал, – что у Кобальта может не оказаться того, что ты ищешь?

– Конечно, это у него. Он украл мои секреты и диковину в отцовском саквояже… – вот теперь ее голос дрогнул. – А я обещала ее сохранить.

– Но ты ведь уже поняла, наверное, что в этом саквояже нет никаких диковин, – сказал Ганнибал.

Клевер стиснула зубы, не желая слушать, что он скажет дальше.

– Много ли на свете юных девушек, обладающих чудесной устойчивостью к огню? Ты уникальный экземпляр, Клевер Элкин. Ты – диковина. Твой отец, несомненно, знал, какая ты упрямица. Если бы он наказал тебе беречь себя, ты бросилась бы ему на помощь и погибла. Но он велел хранить и беречь эту сумку – чтобы ты ради этого осталась в живых. Так и вышло.

– Он не стал бы мне лгать, – сдавленным голосом возразила Клевер.

– А он и не солгал. Он велел позаботиться об одной диковине, единственной, которая ему необходима. И это ты.

Он еще не договорил, а Клевер уже понимала, что избегала этой правды. Вот и мистер Агат интересовался ею больше, чем медицинским саквояжем. А Гриб – разве он не грозился, что сожжет ее? И нападения Цапли никто бы не пережил, кроме…

Но теперь, когда она услышала произнесенную вслух чистую правду, у нее подкосились ноги. В саквояже не было ничего, кроме врачебных инструментов и старых часов, которые кто-то сунул туда давным-давно.

– Но отец ненавидел диковины, – прошептала девочка. – О чем же он мог думать, глядя на меня?

У нее подрагивали кончики пальцев, и Клевер чувствовала, что вот-вот упадет в обморок. В голову пришла ужасная мысль: лучше бы он умер, не зная, кто я. Вконец запутавшись, Клевер уронила голову на руки. Она сожалела, что так подумала. Весь этот кошмар разбивал ей сердце.

– В целях безопасности мы не указываем истинное местоположение диковин, – пробормотала Клевер. – Вот почему мы никогда не жили в больших городах. Он скрывал меня на озере Саламандра.

– Несгораемая девочка! – восторгался Ганнибал. – Я не верил слухам, пока не наткнулся на тебя, разыскивая лазутчиков из Луизианы! Но ты же видишь, что судьба на нашей стороне?! Твой отец был прав, юная Элкин. Ты действительно несешь надежду. Все эти годы ты боялась не огня, моя девочка, а собственной силы! Ты должна позволить мне лично представить тебя сенатору. Он мне доверяет.

– Почему вы работаете на него?

– Он является председателем Комитета по полномочиям военного времени и Комитета по безопасности на границе. Он человек дальновидный и готовый мужественно защищать нашу нацию.

– Но что ему нужно от меня?

– Не могу же я обсуждать такие тонкие стратегические планы здесь, в чистом поле. Но, если позволишь, я отвечу на все твои вопросы, как только мы благополучно воссоединимся с сенатором.

– Я не хочу в этом участвовать.

– Мы все должны принять в этом участие, сыграть свою роль. Я могу помочь тебе выбрать, какую роль ты будешь играть.

– Ганнибал, – взмолилась Клевер, – мы еще даже не оправились после первой войны. Сколько человек погибнет на этот раз? Я не хочу воевать.

– Разумеется. Ни один добросердечный человек не хочет войны. Но двадцать лет назад Бонапарт выкрал победу, выиграв кампанию благодаря диковине, сотворившей бесчисленную армию. Разведка сенатора донесла, что в последние полгода французы снова стягивают войска к границе. У нас нет выбора. Мы должны защищаться. Не будешь же ты отсиживаться дома и ждать, когда в твою дверь постучится враг?

А когда начнется война, еще неизвестно, на чьей стороне станет сражаться Конфедерация Сеханна. Их послы обещали нейтралитет, но мы почти уверены, что Бонапарт уже заручился поддержкой вождя орманлиотов, а это может вбить клин между ними и другими племенами. Таким образом, мы можем столкнуться с врагами и на севере. И ставка в этой игре не что иное, как жизнь. У нас действительно нет выбора. И было бы очень глупо не использовать в борьбе диковины. Мы просто обязаны использовать любое оружие, какое есть в распоряжении, чтобы склонить чашу весов в нашу пользу. В том числе и Куклу, и Цаплю, и…

– Нет!

– Конечно, это рискованно. Но в мире есть лишь один человек, который умеет обращаться с Цаплей. Подумай об этом. Вместе вы будете непобедимы. Ты рождена для этого. Я больше не буду называть тебя медсестрой Элкин. С этого момента ты станешь лейтенантом Элкин, даже старшим лейтенантом. Это высокая честь, и не каждому я предложил бы такое, но я видел твою доблесть. Ты должна выиграть эту войну для нас. Я позабочусь, чтобы сенатор по достоинству оценил твои прекрасные качества.

– Но и браконьеры работают на Оберна!

Возмущенно встопорщив перья, Ганнибал сердито крикнул:

– Браконьеры работают сами на себя! Сенатора нельзя винить в том, что печально известные нам бандиты двуличны!

Усилием воли он заставил себя успокоиться, дождался, пока перья улягутся, и только тогда продолжил свою речь.

– Это правда, время от времени сенатор считает нужным избавлять браконьеров от приобретенных ими опасных предметов. А ты предпочла бы, чтобы он оставлял диковины в их руках?

– Нет… но… я… – В этом споре Клевер никогда не смогла бы выиграть. Она посмотрела на Петуха, на багровые зубцы его гребня, блестевшего в свете лампы, – и заставила себя встать на ноги. – Я не оружие.

– Конечно, нет. Ты солдат. Стратегический агент…

– Нет. – Клевер сжала кулаки и заморгала, смахивая слезы.

Ганнибал вздохнул, повесив гребень.

– Я, конечно, не могу принять это решение за тебя. Но вопрос остается. – Немигающий взгляд Ганнибала, казалось, прокалывал кожу Клевер насквозь. – Что будет делать Клевер Элкин? Я сам прирожденный тактик, командир храбрецов, под моим началом сражаются тысячи. Я защитник Объединенных Штатов. Это моя благородная цель. А какова твоя цель?