— Стоп, — перебила я, хватаясь за ноги начальства, — а если в мою тюрьму?

Охард глянул на меня, плюнул — плевок на снег уже сосулькой упал, крякнул и подхватил Эйна подмышки. Я уже держала ноги — так и поволокли. Шеф оказался на редкость тяжелым, хотя внешне худощавый конкретно. Глядя на наши действия, прислуга взвыла и ринулась спасаться в недрах замка, но вот дворецкий, тоже чертыхнувшись, пошел к нам. И Докерс, который был в замке, тоже пошел. Так вчетвером мы втащили лорда Эйна в прихожую, оттуда пронесли вниз, в мою комнату с решеткой, и уложили на постель. Здесь выяснилось, что кровь все еще идет. А еще, что меня трясет от холода.

— Нужно уходить, — произнес молчавший до этой минуты дворецкий. — Он сейчас обратится и…

Я скинула шубу, хотя замерзла неимоверно, поискала глазами катану сэльдовскую, я ее по привычке притащила, нашла ее в углу, подхватила и начав кромсать простынь, приказала:

— Спирт мне. Вина… тоже мне. Бинты! Здесь врач вообще есть?

— Снежных не лечат, — сообщил Охард.

— Ничего, вылечим, — решительно заявила я. — И еще мне иголки с шелковыми нитками! И быстро!

Я не скажу, что это было легко. Во-первых, все ушли. Охард требовал, чтобы я тоже ушла, но я демонстративно заперла свою тюрьму и осталась с медленно холодеющим шефом. Холодеющим настолько, что изморозь по простыням стелилась. Во-вторых, хорошо, что все ушли, потому что, промывая жуткую рану на хладном теле снежного лорда, я ревела и, кажется, даже подвывала. В-третьих, когда все принесли и через решетку подвинули, я взялась эту жуткую рану зашивать — у меня тряслись руки. И руки, и подбородок, и слезы лились и мешали. Я вытирала их рукавом и продолжала шить. Это было страшно. Потом я забинтовала шефа, хотя это было непросто. Потом в ванной мыла руки, смывая красную кровь, и плакала.

Плакала, когда вернулась, а шеф практически бездыханный лежал на окровавленной постели. И в помещении становилось все холоднее.

Я подумала и решила, что это ненормально, взяла спирт, растерла ладони шефа — вроде потеплели. Подумала, растерла шею и живот, где могла достать. Подумала, что такими темпами надо бы его всего растереть, а для этого надо было срезать остатки одежды.

Пошла взяла катану, подошла к шефу и хотела разрезать рукав рубашки, как вдруг:

— Дай мне, — раздалось тихое.

Я даже не знаю, как я это услышала. Прозвучало практически порывом ветра. Но я подчинилась, не особо задумываясь, просто вложила в его хорошо растертую и пахнущую спиртом ладонь рукоять катаны, а он неожиданно крепко сжал.

И следующим было:

— Беги отсюда…

Я рванула быстрее ветра. Отперла дверь, выскочила в коридор, заперла двери и услышала:

— Ты в безопасности?

— Да, шеф, — сжимая ключ и отступая, пробормотала в ответ.

Случившееся дальше мне описать сложно. Для начала сверкнул разряд молнии, да такой, что у меня волосы встали дыбом, затем громыхнул гром, но еще до того, как он стих, раздался вой ветра. И все, что было за решеткой, в краткий миг превратилось в обломки, щепки и осколки, которые, смешавшись со снегом, закружились в смерче, каковой образовался в моей тюрьме. Затем по стенам пошли трещины… Ходуном заходил весь замок, а я… я увидела бутылку вина, которая выкатилась в самом начале буйства запертой стихии, молча взяла ее, кое-как пригладила вздыбившиеся волосы, села под стеночкой и, откупорив вино, сделала глоток.

Стихия бушевала, сверкнули еще два разряда молнии — мои волосы окончательно встали дыбом.

Отметила это еще одним глотком.

Все гремело часа два. К концу бури я была облеплена снегом, прическа моя оставляла желать лучшего, бутылка вина подошла к концу, я сидела в сугробе, и мне почему-то даже не было особо холодно… видимо из-за вина.

А потом все взяло и стихло.

Я попыталась сделать еще глоток вина, но из бутылки уже ничего не лилось. А напротив меня, за решеткой, на ледяном кресле, будто соткавшемся из холодного воздуха, сидел лорд Эйн, соединив пальцы рук и пристально глядя на своего секретаря. Очень пристально и явно осуждая мое пьянство. На коленях у шефа лежала катана… но теперь она была вся бриллиантовая, словно из одного кристалла сотворенная, и только рукоять и по самому клинку, ну, по тупой его части, — кромка железа. Необычно очень, но красиво. А вот шеф, он красивым не был, он стал такой, как прежде, разве что до пояса обнаженный, и потому был отчетливо виден шрам на груди и стежки, ну, где я шефа зашивала. Стежки, кстати, теперь надо распарывать и нитку вынимать.

— Я — сэльд, — неожиданно произнес шеф.

— Поздравляю, — промямлила я, заваливаясь в сугроб.

Все, мои нервы сдали, я не спала столько времени и, кажется, напилась. Но стоило уткнуться лицом в снег, как мне пришла странная мысль в голову — а чего это я тут должна спать, если у меня кровать есть?! Поднялась, не с первого раза, но поднялась, подошла к двери, отперла… тоже не с первого раза, вошла, остановилась, пошатываясь… Ну, что сказать, кровати у меня уже не было. Зато имелась масса негодных перекрученных кусков железа и щепок, годных на растопку, под устилавшим все снегом. И еще масса тряпочек — вот они как раз поверх снежного настила устроились. Также имелся поднявшийся при моем вошествии в тюрьму шеф. И отложенная им катана. И несколько сделанных ко мне шагов. И неожиданно теплое прикосновение к моей щеке. И потрясенное:

— Ты меня не бросила, Виэль.

— Естественно, не бросила, шеф, — пробормотала я, опять же покачиваясь, — вы мне еще услуги секретаря не оплатили, и в целом…

В следующий миг я вдруг неожиданно поняла, что жениха у меня опять нету. Вот нету, и все. И пруда с двумя болотами и одним лесным озером нет тоже. И планов на будущее с Охардом уже нет. И вообще ничего нет, кроме одной сплошной ледяной невероятности по имени лорд Эйн, которая целуется так, словно для него тоже больше нет совсем ничего в целой вселенной, кроме собственно его почетного секретаря.

Или мне все это приснилось, потому как неожиданно кто-то отключился и этим кем-то была я.

* * *

Утро началось странно. Охард принес мне чашечку чая, разбудив тем самым, и пока я оглядывалась вокруг, недоумевая по поводу того, что это я делаю в личных покоях лорда Эйна, которые все еще хранили следы моего незабвенного увеличения его имущества, печально повторил уже привычное:

— Виэль, мы из разных биологических видов.

— И в чем проблема? — не поняла я.

— В Эйне, — отводя взгляд, признался Охард.

— Тебе нравится Эйн и ты бросаешь меня из-за него?! — Я чуть не подавилась.

Бросив на меня осуждающий взгляд, зеленокожий объяснил:

— Или я принимаю как факт, что мы из разных биологических видов, или лорд Эйн лично позаботится о том, чтобы я его принял. Лично и крайне болезненно для меня.