В общем, возможности того, что противник попытается маневрировать, прикрываясь речным берегом, я не предусмотрел. Не сказать, что данная ошибка была сильно серьезна, дай машина чуть больший крюк, ее бы достали только из ПТР, но подумать, как бы я действовал на месте противника, получив информацию в ходе переправы о выдвижении в моем направлении неприятельских танков, мне бы определенно не помешало. Тем более что ситуация не имела бы принципиальных изменений, будь я пешим, а выдвигались в моем направлении «Абрамсы» или «Брэдли».

Переправа назад грозила паникой, потерей управления и, вполне вероятно, не обеспечивалась временем, высокий речной берег обеспечивал максимально возможное укрытие и даже способность к маневру. Ручные противотанковые гранатометы высокие вероятности поражения танков и обеспеченных динамической защитой и противокумулятивными экранами БМП в лоб не дают, соответственно, чтобы подразделение гарантированно отбилось, нужно было бы выводить гранатометчиков к их бортовым проекциям. Читай, действия второго немецкого лейтенанта, встреченного мной в своей жизни, в общих чертах тоже вполне просчитывались, и у меня даже было время, чтобы его действия прикинуть, просто как наиболее для ситуации оптимальные.

ОШИБКА. Основной лежащей передо мной боевой задачей было удержание моста и опорного пункта на высотах за ним, с целью провокации приложения основных усилий противника к его захвату и соответственно обеспечения времени госпиталю для подготовки эвакуации. В этих условиях использование всех трех БМД для уничтожения охватывающих подразделение с фланга отрядов врага было нерациональным, одиночный БТР-Д, оставленный на опорном пункте, не обеспечивал достаточной плотности и эффективности огня. А в условиях наличия у противника противотанковых средств – и боевой устойчивости. Я обязан был как предусмотреть вероятности попыток врага воспользоваться возможностями своего тяжелого вооружения, так и обеспечить такие возможности для своих машин.

По большому счету, с использованием послезнания немцам, серьезно превосходившим взвод численно, хватило бы для поддержки атаки одних станковых пулеметов в роще. Станковые МG своим неожиданно эффективным огнем с большой дистанции даже сами по себе в буквальном смысле задавили моих стрелков, серьезно ограничив эффективность ведения огня по наступающим, а ведь кроме них они использовали и противотанковые орудия в качестве больших снайперских винтовок, из которых после уничтожения бронетранспортера, насколько можно это оценить, расстреливали стрелковые ячейки поочередно.

Из последнего исходит еще одна ошибка, совершенная мной и моими командирами отделений:

ОШИБКА. Расчету АГС следовало вести огонь не по наступающей пехоте, а на подавление поддерживающих атаку огневых средств, как, впрочем, и крупнокалиберному пулемету с бронетранспортера, пока тот был цел, дабы не допустить подавления огневой системы обороняющихся. При нерасстроенной огневой системе опорного пункта, двух пулеметов и восьми автоматов было бы вполне достаточно если не отбить атаку самостоятельно, то нанести наступающим заметные потери и замедлить ее до возвращения боевых машин, которые вопрос наступающей немецкой роты, несомненно, решили бы очень быстро и качественно. И все перечисленное мне было вполне по силам предусмотреть.

Проведя разбор своих действий, я внезапно пришел еще к одному парадоксальному выводу, решительно противоречащему речам преподавателей в военном училище и содержимому профильной литературы, от которого чуть ли не впал в ступор.

– А ведь, если разобраться, цена ошибки в разы более высока именно на тактическом уровне! И чем ниже уровень – тем она выше! А не наоборот, как меня всегда убеждали. Да, безусловно, неверное решение комдива, не говоря уже о командующем армией, как правило, оборачивается сотнями жертв и десятками единиц уничтоженной техники. Однако сколько этих людей в подчинении у комдива или командарма? Какой их процент выбивается вследствие этого неверного решения? Когда у ВДД число боевых бронированных машин составляет около пятисот единиц, одномоментная потеря вследствие неудачного решения комдива пятидесяти из них – это всего лишь десять процентов, и сложно представить ситуацию, когда командир дивизии одним решением способен угробить разом хотя бы треть дивизии, не говоря обо всей! Не в последнюю очередь потому, что ниже– и вышестоящие ступени командования работают в данной ситуации защитой от дурака, своими грамотными действиями нейтрализуя последствия ошибок вышестоящего командования. Все заканчивается реально плохо, только когда ошибочных решений достаточно много на всех ступенях боевого управления.

А вот на взводно-ротном уровне ничего этого нет. На взводном полную гибель подразделения – стопроцентные потери вообще может обеспечить одна-единственная ошибка… слишком в нем мало людей и техники, слишком велико могущество современного вооружения.

Что для стоящего в засаде, не обнаруженного и не уничтоженного вовремя танка вышедшие в атаку по неудачной местности три мои БМД? Три удачных выстрела – и стопроцентные потери боевой техники взвода и тридцати – роты.

При том ведь, если разобраться, никакая удача ни оперативной, ни стратегической операции невозможна без тактических успехов, и соответственно, чем эти успехи выше – тем меньших ресурсов операция потребует и тем большие результаты удастся из нее получить, – и что интересно, этого никто не отрицает. Как-то сразу захотелось, коли удастся вывернуться из данной порнографии с развлекающимися инопланетянами, внимательно проштудировать Людендорфа. Последний, как сразу вспомнилось под гнетом обстоятельств из полупропущенного мимо ушей в прошлой жизни, со своего генеральского пенька ставил тактику выше стратегии и даже обосновывал сие какой-то мудрой и хлесткой фразой при этом.

Забытую фразу сразу захотелось законспектировать и как следует изучить не только данного германца, но и других классиков военного искусства. Подспудно начали возникать подозрения: история всегда идет по спирали, а умный человек всегда предпочитает учиться на чужих ошибках, а не на своих. Стратегия в виде размена юнитов, где побеждает тот, у кого юниты кончаются последними, как-то теряет свою гениальность, если ты не стратег за шахматной доской, а стоишь на ней в виде этого самого юнита и тебе почему-то хочется повысить свои шансы, и дожить до конца матча, даже когда тебя решил списать вышестоящий начальник.

Но ладно, бог с ним, к счастью, у меня есть очередной шанс сделать всё правильно, что само по себе уникальное везение, как ни крути, и этим надо воспользоваться.

* * *

Очередной сеанс переговоров в деревне и госпитале прошел без изменений касательно предыдущей версии событий, за исключением того, что я, кроме Бугаева, провел по палатам командиров отделений. Нападения предков на послезнании я сильно не боялся, психологический же эффект экскурсии по госпиталю, судя по реакции замкомвзвода в предыдущей жизни, мог превысить любые ожидания. Так и произошло.

Бойцы, морально накачанные командирами отделений, приняли идею надрать задницу гитлеровцам просто на ура, пришлось даже успокаивать самых гиперактивных, среди которых оказались Егоров с Якуниным с явно сочувствующими остальными сержантами позади. Данную парочку осенила идея помчаться вперед и беспощадно покарать фашистов огнем с брони, ибо семьдесят лет разницы и все такое.